а потом резко щелкаю по половым губам. Котова стонет, но ноги не сдвигает, не дергается, не орет, словно я уже искалечил ее тонкую душу.

Второй раз, сильнее.

Стонет так сладко, что у меня самого сперма скоро из ушей польется.

Из щели вытекает прозрачная капля, и меня как током прошибает. Во рту тут же слюна образуется, а руки словно живут своей жизнью. Зажимают обе половинки упругой попки, сильно сминая.

Но я тяну. Мучаю мышку, хочу, чтобы сама призналась, чего хочет.

Она поднимает голову. Хмурится.

— Ну же…

— Что ну же?

— Ты знаешь.

— Я-то знаю, а ты знаешь, чего хочешь?

— Знаю…

— Скажи это.

— Ну, Арс!

— Скажи! — шлепаю по заднице, задирая ноги в невообразимо аморальную позу.

— Вылижи меня. Вылижи меня, пока не кончу.

— Умница, — шепчу между ног и вгрызаюсь в сочные половые губки. Целуюсь с ними, втыкая язык между, скользя по горошинке клитора, слушая смачные стоны, чувствуя, как ее тело вибрирует и просит еще. Еще. Еще.

— Еще, господи, еще. Пожалуйста, вот так, да, — щелкаю кончиком по клитору, чувствую руку в своих волосах, усиливая напор, ощущая, как в рот стекает смазка. Прикрываю глаза, хотя смотреть хочется не прерываясь. Вода дает охладиться стояку, иначе давно бы уже кончил.

Секунда, другая и тело Маши взрывается оргазмом. Она кричит, сжимая мои волосы так, словно скальп снять хочет, но я лишь придерживаю, когда ее тело начинает вибрировать. Пью ее, выпиваю до дна, облизываясь и стирая влагу с подбородка.

— Офигеть, и как я неделю без этого жила, — выдыхает она, отпускает мои волосы. Я даю ей передышку, просто смотрю, как часто вздымается грудь, как подрагивает плоский живот с капельками пота.

По мне хлещет ударами воды возбуждение, но я жду, когда она откроет глаза, когда сама ко мне потянется. А стоит ей совершить эту ошибку, как я быстро целую ее в губы, а потом просто разворачиваю ее тело к себе лицом.

— Ого, что ты задумал…

— Хочу, чтобы ты мне отсосала…

— Вот так? — хихикает она, но я нависаю над ней, впиваясь руками в края бортика, и просто жду, когда она сама возьмется за член. Не подводит. Я шумно, с хрипом выдыхаю, когда ее прохладные пальчики кружат по головке, причиняя почти физическую мучительно-сладкую боль. Теперь температура у тела поднялась в разы, а член вот-вот огнем вспыхнет. Эта сучка еще и медлит, хотя я сам уже толкаюсь ей в губы. Смотрю вниз, на то, как она целует самый кончик.

Я сейчас реально сдохну. Яйца каменные, а на шее словно удавка.

— Маш, не дразни…

— Ладно-ладно, я просто отомстила за твою медлительность, — обхватывает она член ладошкой, а второй взвешивает яйца. Изучает. — Такие мягкие… И бархатные. А они всегда такие большие?

— Маша!

— Ладно-ладно, — обхватывает она головку, втягивает в рот. Я запрокидываю голову, чувствуя, как нервы рвутся на нити. Меня трясет, а эта чертовка еще и глубже взять пытается. Желание просто запихать его ей в рот и трахать, пока спермой всю глотку не залью, невыносимое.

Но рано, пока рано. Я вынимаю член изо рта, на что тут же получаю возмущенное мычание. Тяну малышку на себя, чтобы удержалась на весу, и направляю член в самое долгожданное место. Она так хорошо держится на мне, ногами крепко обнимает. А я пытаюсь не задохнуться от того, как тесно меня обнимает ее мягкая тугая плоть.

— Ой, Арс, это просто… — сама она приподнимается на члене, а потом так же резко падает на него. Так, что головка достигает самого края. Маша распахивает глаза шире, и мы повторяем. Раз. Еще. Еще. Еще. Пока малышка просто не скачет на мне, выделывая какие-то невообразимые волны телом, вдавливая член в свои стенки, не давая мне даже нормальный вздох сделать. Я лишь держу ее за попку, чуть сжимаю, растягиваю половинки в разные стороны, скользя пальцем между ними, задевая крошечное отверстие.

Движения становятся хаотичными, а руки, что сжимают ее, жестокими. Я понимаю, что оставлю синяки на нежной коже, но и остановиться уже не могу. Еще пара толчков. Еще пара резких движений, как вдруг член словно огненным обручем стягивают, не давая мне выбраться. А губы сталкиваются в зверином поединке. Маша воет мне в рот, шумно кончая, а я делаю еще несколько сильных рывков, сдергиваю ее с себя и брызгаю вверх, попадая не только на грудь, но и на лицо. Она немного ошарашено на меня смотрит, а потом вдруг улыбается. Так сладко, что в душе все сворачивается узлом.

Не отпущу. Никуда нахрен от меня больше не денется.

— А давай помоемся и еще поплаваем.

— Конечно. Но ты можешь прийти сюда и завтра.

— Завтра будет суматошный день, и вряд ли тут будет так пусто.

— Мы сюда как-нибудь приедем, когда дом пустой будет.

— Такое бывает?

— Довольно часто, — выношу ее из воды и несу в душ. Там уже ставлю на пол и включаю воду.

— Если честно, я так и не поняла, кто жених.

— Мой брат. Ты его не видела?

— Нет. Он старше тебя или младше?

Я уже открываю рот, чтобы сказать, но умолкаю. Мне будет дико интересно узнать, сможет ли она нас отличить. Это мало кому удается на самом деле. И это не удивительно, но… Всегда хочется чуда. Невеста брата не понимала, что я похож на Данилу, пока ей об этом не сказали… И это… цепляет. Не знаю, почему мне хочется, чтобы и Маша смогла нас различить.

— Младше, — формально я не соврал, меня достали раньше.

— Я всегда мечтала о брате или сестренке. Здорово, что у тебя большая семья, — поворачивается она ко мне спиной, и я сам мою ей голову. Она урчит, как кошечка от удовольствия. Потом заворачивается в полотенце.

— Что-то и плавать уже не хочется.

— Пойдем, — веду в сторону от воды, туда, где стоят мягкие лежаки, круглой формы. С них тоже открывается чудесный вид, тем более, сейчас небо почти темное, остались только несколько розовых линий на горизонте между высокими горами. — Ложись…

Она устраивается на подушках, а я ложусь рядом.

— О, я вспомнила! Ты мне обещал рассказать.

— Ну так я для этого и искал тебя…

— Помимо прочего? — щипает она меня. И я, если честно, терпеть не могу такого, вообще после секса стараюсь не спать с женщинами, тем более, не давать им себя трогать. Но касания Маши — это другое. Словно свет солнца на заре касается твоей кожи. Когда на улице еще прохладно, он не обжигает, а лишь согревает.

— Куда