Мы вывели из фургона лошадей, а затем вытащили сопротивляющегося бандита. Один из сотников беззлобно дал ему в печень и повалил на траву.

— Вот это да! — удивился есаул, — я же ему руку в двух местах сломал! А он с такой травмой продолжает шебаршиться!

— Так у него уже, наверное, все зажило, ведь больше двадцати минут прошло, — пояснил я, внимательно разглядывая пленника.

— Ага, так вот про что вы тогда говорили, — догадался Эйвазов, — я в чудесные исцеления, если честно, не очень поверил, прекратившая кровоточить царапина — еще не доказательство! Но вот он — живой пример перед глазами! Этот парень сейчас находится в чужой для него реальности, как и мы, поэтому его организм стремится сохранить статус-кво. Но подельщиков его мы убили, следовательно, реальность — реальностью, а смерть — смертью!

— Давай, придурок, рассказывай, как на посту очутился, и зачем полицейских наших зарезал? — начал я допрос, но бандит только таращил глаза. — В молчанку играть не советую! Люди мы простые, шутить не умеем! Сейчас начнем ради эксперимента от тебя куски отрезать, и смотреть, за какое время они отрастут!

То ли угроза подействовала, то ли страшное слово «эксперимент», но парень начал говорить. Звали его «Пика» и был он главарем банды, грабившей этой ночью Госбанк Московии. Потом, спасаясь от погони, они выскочили в неизвестную местность. Решив, что каким-то образом пересекли границу своего карликового государства, бандиты отмахали по инерции полсотни километров. Уже на рассвете их броневик был остановлен представителями местной власти. Но, разгоряченные прошедшим боем, бандиты сумели быстро обезоружить полицейских. Затем, решив, достать новую машину и гражданскую одежду, Пика додумался инсценировать проверку документов. Но первая же попытка стоила им жизни и здоровья.

— Всё понятно! — сказал я, ударом в переносицу отправляя незадачливого главаря в «страну вечной охоты». — Самое главное, что они разбежаться не успели, а сразу на нас нарвались. Попадись им простые люди, продолжение истории имело бы печальный финал. Крови эти отморозки не боялись.

Выгуляв лошадей, мы продолжили движение и к вечеру проехали Тамбов. На ночевку расположились в лесу, в десяти километрах от нашей цели.

Переночевали прямо в лесу, а утром, не спеша, собрали рамку «окна». Переоделись в мундиры, оседлали лошадей и сразу перешли в девятнадцатый век, не тратя времени на предварительную разведку. Мария, кроме всего прочего, снабдила нас неплохой картой, скопированной из землеведческой описи 1805 года. Но, проехав пару километров, мы убедились, что карта картой, а местность местностью. Дорога, по которой через двести лет пройдет федеральная трасса, сейчас была обозначена едва видимыми тележными колеями. Такое ощущение, что здесь вообще не ездили. Потом начались неприятности в виде естественных заграждений. Сначала попался не обозначенный на карте ручей. Берега водной преграды оказались очень топкими, вброд преодолеть неширокий поток не удалось. Мы были вынуждены ехать вдоль ручья, ища удобное для переправы место. Но вскоре по-над берегом начались такие завалы, что нам то и дело приходилось петлять, объезжая очередное переплетение корней и сучьев. Я раздраженно буркнул, что нам, для полного счастья не хватает только разбойников. Как ни странно, эта фраза слегка разрядила обстановку. Послышались шуточки, а ротмистр-кавалергард даже затянул какую-то песню. Песня оказалась танкистской, наподобие нашей «А молодого лейтенанта несли с пробитой головой…» Первоначально я удивился такому репертуару, а потом вспомнил, что в «Бета-мире» Лейб-гвардии Кавалергардский полк является бронетанковым.

Шуточка про разбойников уже успела забыться, кони внезапно вышли на более-менее утоптанную тропу, в кронах деревьев пели птицы, ротмистр выводил хриплым баритоном: «машина пламенем объята, вот-вот рванет боекомплект…», казаки подхватывали припев, и казалось, что ничего страшного в этом лесу случится не может. И я даже испытал некоторое возмущение, когда на тропинку перед нами рухнула огромная береза. Сзади тоже послышался треск. Я обернулся. Перегораживая путь отступления, там лежала сосна. И дураку понятно, что просто так, в безветренную погоду деревья в лесу не падают. Значит всё-таки разбойники!

Я выхватил саблю и пришпорил коня. Очень вовремя — в тот же момент в кустах малины грохнул мушкетный выстрел, пуля пронеслась в каком-то полуметре от моей головы. Я на полном скаку обогнул заросли, над которыми поднимался густой белый клуб дыма. Вот он — стрелок! По виду — обыкновенный крестьянин, бородатый, в лаптях с онучами, армяке, перепоясанном веревкой, на голове облезлый заячий треух. Сзади за поясом заткнут топор. На деревянной рогульке покоится огромная фитильная пищаль. Не раздумывая, я рубанул разбойника саблей. Удар получился злой, невыверенный, но мужику хватило и этого. Придерживая руками рассеченный надвое треух, бородач сполз на землю.

А между тем лес наполнился криками и жутким, прямо таким соловьино-разбойничьим свистом. Эге, да тут их целая бригада! Второе нападение за два дня! Тенденция, однако!

Прямо под копыта моему вороному выскочили ещё два работничка ножа и топора. Первый рухнул сбитый грудью коня, а второго я от души угостил саблей. На этот раз я был почти спокоен и удар вышел отменно четким. Три — ноль! Я придержал коня и огляделся. Нападающих было человек тридцать, что в случае атаки на обыкновенных военных этого века стало бы для последних фатальным. Но мы то ребята не простые! Эти уродцы сейчас быстро усвоят, что такая добыча им не по зубам!

Офицеры, как ангелы ада, метались между серых армяков, мерно взмахивая клинками. То один, то другой разбойник падал с рассеченной головой. Грохнуло ещё три выстрела. Мимо! Все мои ребята остались в седлах, только сотник Соколов немного качнулся. Или мне показалось! Я мгновенно установил местоположение стрелков по демаскирующим клубам дыма, и наскоро вынеся им приговор, тут же привел его в исполнение. Пока я ездил по кустам, убивая мушкетеров, ситуация на тропинке немного изменилась. Разбойникам удалось стащить на землю ротмистра Артюхина, да и Соколов с трудом держался. На правом плече сотника расплывалось темное пятно. Офицерам приходилось не сладко, поэтому я, подняв на дыбы вороного, врезался с тыла в самую гущу нападающих, рубя направо и налево. Серые армяки на мгновение отхлынули, но тут кто-то из них ловко сунул длинную жердь в ноги моего коня. Жеребец кубарем покатился по траве. Я, едва успев удачно покинуть седло, пробежал несколько шагов, гася скорость, но споткнулся о корень и тоже рухнул, капитально приложившись головой о ствол дерева. В глазах потемнело. «Черт, как нелепо!» — успел подумать я, теряя сознание.

Очнулся я довольно скоро. Голова гудела как медный колокол. Я боком лежал на земле, руки связаны за спиной, ноги в лодыжках. Прямо перед моим носом маячил окровавленный затылок Эйвазова. Немного приподнявшись, я огляделся. Так, картина неутешительная, все мои друзья покоились рядом со мной, тоже связанные по рукам и ногам. Но вроде бы все живые, вон Артюхин глазами хлопает, только Соколов и Эйвазов лежат неподвижно. Но через несколько секунд Олег пошевелился и неловко перевернувшись на спину, посмотрел на меня.