Похоронили как обычно – в море. Даже останавливаться не стали. Дорога дальняя, а «Челленджер» плетется со скоростью улитки. Ветер, будто издеваясь, постоянно менял направление, и куда бы ни сворачивала расселина, неизменно дул в борт. Даже яхте с совершенным парусным оснащением в такой узости пришлось бы туго, а это корыто и в лучших условиях могло идти лишь под веслами.

Плавание обещало затянуться.

Очередное происшествие приключилось вскоре после того, как миновали вторую развилку. Ветер, смилостивившись, принялся задувать почти строго с запада, и гребцы теперь лишь помогали парусам и корректировали курс. В очередной раз спустившись к воде, Макс смочил раскаленные волосы и услышал со стороны противоположного борта подозрительно громкие голоса. Забравшись наверх, он поспешил к переполоху. Весь народ здесь собрался кучей и что-то рассматривал на берегу, возбужденно переговариваясь. Посмотрел туда же, но глаза, уставшие от яркого солнца, подвели – ничего интересного не заметил.

– Что там?!

– Да вон! Смотри! На камне с двумя вершинками! Кот!

Приглядевшись в указанном направлении, Макс разглядел на серой поверхности рифовой скалы подозрительное рыжеватое пятнышко. Будто почувствовав его взгляд, оно зашевелилось, чуть приподнялось, и теперь совершенно точно стало понятно, что это кошачья морда. В свою очередь рассмотрев корабль, бедолага заорал столь истошно, что расслышать этот полный жизненного недоумения вопль не помешали даже громкие голоса ребят.

Кирпич заволновался:

– Пикар! К берегу давай! Надо подобрать пассажира!

Но у капитана было другое мнение:

– А за билет твой пассажир заплатил? Нет? Мы скорость набрали, пока остановимся – рак на горе свистнет. Да и не подойти здесь – рифами поросло.

– Так пропадет ведь животное! Глядите, как жалостливо поглядывает.

Кирпич поглядывал ничуть не менее жалостливо – разве что слезы не пускал. Ну кто мог заподозрить в нем такого кошатника? Тоскливо оглядевшись по сторонам, он убедился, что Пикар прав: на подходе к берегу, куда ни глянь, в воде проглядывали пятна неровного кораллового мелководья.

Вздохнув, Кирпич проворно скинул линялую рубашку и попросил:

– Чуть дальше мысок будет – и под ним вроде чисто. Пройди рядом, я кота переброшу, а то плавать с ним, наверное, не получится. Не любят они этого дела.

– Дурак? – удивился Пикар. – Да он же дикий, не подпустит.

– Сам ты дурак. Никакой он не дикий – к людям тянется. Глянь сам.

– Ага… Вижу… Я одного такого хотел на корабль пристроить, так он мне обе руки в клеточку расцарапал.

– Не… этот Тигра не такой… он хороший. Хочет, чтобы его погладили и покормили.

– Я тоже этого хочу. Все этого хотят, – справедливо заметил Олег.

Кирпич без разбега, «солдатиком» сиганул в воду, подняв брызги до верхней палубы. Выдавая в себе плохого пловца, погнал неровно, размашисто, впустую расходуя силы. Достигнув мелководья, остановился, осторожно прощупал верхушки коралловых зарослей, найдя удобный проход, осторожно подобрался к берегу. Кот наблюдал за его действиями с нескрываемым интересом и, дождавшись, когда тот выберется на камни, шустро подбежал, начал тереться о мокрые ноги, не забывая при этом тоскливо подвывать.

Кирпич, взяв рыжего на руки, торжествующе выкрикнул вслед кораблю:

– Видали? А говорили, дикий! Ласковый он! Домашний!

– Все они ласковые, когда жрать выпрашивают, – мрачно разбавил волну всеобщего ликования недолюбливающий Кирпича Олег.

– Ты не стой там! – волнуясь, крикнул Пикар. – Мы не на лодке идем – не остановишься! Если не успеешь у мыса догнать, придется дальше бежать за нами!

Бегать по полуденному зною – удовольствие спорное, Кирпич, мгновенно став серьезным, шустро помчался вслед за «Челленджером». При этом не забывал про осторожность – с камня на камень, рискуя сломать ноги, не перепрыгивал и путь выбирал самый удобный, а не самый короткий. Макс лишний раз убедился, что человек этот даже в мелочах приспосабливаться мастер.

До мыса Кирпич добрался чуть раньше корабля. «Челленджер» – посудина неповоротливая, да и осторожный Пикар опасался столкновения с рифом, поэтому судно ближе десятка метров подводить не рискнул. Запрыгнуть на палубу было невозможно, и бывший командир Пантер поступил, как и планировал изначально: ухватив кота обеими руками, раскачал, прицеливаясь, и, широко размахнувшись перебросил его через водную преграду. Несчастное животное при этом не вырывалось и не царапалось, лишь завывало в тонах, выдающих его полное смирение со взбесившейся окружающей действительностью.

Пикар ухитрился поймать нового «пассажира» в воздухе и, радостно улыбаясь, попытался утешить усатого:

– Все. Считай, что в рай попал.

– Нет, – возразил Олег. – Я наконец понял, куда мы все попали: это – кошачий ад. Куда ни глянь, вокруг вода, ночами твари похуже собак бегают, чердаков и подвалов для гулянок нет, марта месяца тоже не бывает. Вы в глаза этому котику посмотрите, если не верите: он уже прекрасно знает, где оказался.

– Эй! Пикар! Притормози! – пошутил с берега Кирпич.

– Бегом давай, а то до самого конца будешь по камешкам скакать!

Предупреждение своевременное – «Челленджер» на месте не стоял. Кирпич, спустившись со скалы, попытался шагнуть на мелководье, но отдернул ногу – видимо, дно сплошь затянуто колючей коралловой порослью. К счастью, Пикар не ошибся и глубина начиналась почти под берегом, – прыжок, фонтан брызг, и вот уже корабль преследует неуклюжий пловец. Впрочем, как бы ни был он неуклюж, догонит легко. Ветер, хоть и попутный, не сумел разогнать посудину до приличной скорости.

Кто-то из мелких, несмотря на запрет высыпавших на верхнюю палубу, вдруг поднял крик, указывая на воду. Взглянув в ту сторону, Макс похолодел, отчетливо различив исполинское веретено живой машины для убийства, стремительно идущей наперехват пловцу. Будто догадавшись, что ее заметили, она поднялась чуть выше, подняв над водой изуродованный спинной плавник.

– Анфиса! – вырвалось не менее чем из десятка глоток.

Макс считал себя относительно здравомыслящим человеком – то есть он сначала думал, а потом делал. Но в ситуациях, когда думать некогда или не хочется, нередко изменял подобному правилу, отсюда и «относительность». Вот и сейчас его как будто черт дернул – вместо того чтобы с безопасной палубы наблюдать за происходящим или хотя бы попробовать без угрозы для жизни и здоровья помешать хищнице порвать человека, он чуть подогнул ноги, а затем, стремительно оттолкнувшись от бамбукового настила, рыбкой нырнул между Анфисой и Кирпичом. Последний, только сейчас осознав угрозу, припустил еще быстрее, истошно заорав:

– Сваливаем! Касатка!

Анфиса не была касаткой, но объяснять этого Макс не стал – момент не слишком подходящий. Осознав, в какую беду угодил из-за своего непродуманного поступка, он не стал мчаться назад к кораблю – все равно не успеет, да и глупо на первом же шаге сходить с выбранного пути, каким бы странным он ни был. Вместо этого рванулся вперед – прямо к хищнице. Сейчас или никогда. Зачем она увязалась за кораблем? Ведь раньше за ней не замечали страсти к путешествиям – от буя не удалялась. И в прошлый раз не напала – повела себя странно.