– Я думаю, все рыцари суеверны. Давать оружию имена и потом…

– Ремесло убивать – очень серьезная штука, – перебил ее дед. – Рыцарь знает, что без оружия он бессилен, и поэтому боготворит клинок.

– Ты меня разыгрываешь. Я тебе не верю, – возмутилась Элизабет.

– В твоем образовании, внучка, большие пробелы, – спокойно ответил Элслоу. Он взял ее за руку и повел вниз по лестнице. – Рассмотрим, к примеру, копье. Самое эффективное оружие. Ты с этим согласна?

– Да, – кивнула она.

– Прямота древка символизирует правдивость мыслей хозяина, а металлический наконечник – силу рыцаря.

– Значит, кривых копий быть не может? – Элизабет рассмеялась нелепости собственного вопроса.

– Конечно, нет, – согласился старик. – К тому же кривое копье потеряло бы боевое значение.

– А как насчет остального вооружения?

– Шлем символизирует скромность, шпоры – прилежание.

– Муж не часто надевает шлем, значит, его нельзя назвать скромным? – шутливым тоном спросила Элизабет.

– Нечего устраивать мне ловушки, когда я пытаюсь тебя хоть чему-нибудь научить. – Элслоу чуть не смеялся.

Они сошли вниз и повернули к залу. Старик почувствовал, что внучка сильнее сдавила его руку, и понял, что ее напряжение непомерно растет, но продолжал рассуждать тем же веселым голосом:

– Теперь – щит. Любой рыцарь считает эту часть вооружения почти такой же важной, как и меч.

– И что же значит для воина щит?

– С его помощью рыцарь оберегает тело, которым заслоняет от опасностей своего господина. Как, например, твой муж – короля Вильгельма.

– Ты еще ничего не сказал о луке и стрелах.

– Ну, воины-то используют оружие потяжелее. Такое, что им по руке.

– Отец называл мой лук…

– Малоэффективным?

– Более того, бесполезным и глупым…

– Довольно! Ты ранишь мое сердце. Я сам вырезал для тебя эти стрелы, – расхохотался Элслоу и тут же шепотом спросил:

– А как ты думаешь, почему я сделал тебе такой необычный подарок?

– Чтобы досадить отцу, – улыбнулась Элизабет и заглянула в искрящиеся глаза деда.

Она так заговорилась с Элслоу, что не заметила, как оказалась в самом центре зала – в окружении людей барона и воинов Белвейна.

– Признаю, – усмехнулся старик.

– И собак ты мне поэтому подарил. Принес малюсеньких щенков, но сам знал, в каких огромных псов они превратятся.

– Знал, – с готовностью согласился дед, – но с твоим отцом не поделился.

– Странно, что он вас не зарубил.

Внучка и дед разом подняли головы и только тут увидели стоявшего рядом Джеффри. Лицо барона светилось.

– Это была всего лишь игра, – сказал старик и положил ладонь Элизабет на руку мужа. – Томас всегда был рад моим визитам – он ведь сам меня приглашал, – и, заметив в глазах внучки сомнение, кивнул в подтверждение собственных слов. – Да-да, посылал за мной. Неужели ты полагала, что я появлялся в Монтрайте, когда мне заблагорассудится?

Элизабет с интересом посмотрела на деда, и он продолжал:

– Твой отец отправлял мне записку, в которой говорилось, что я пренебрегаю своими обязанностями отца. Я приезжал в Монтрайт, и он делал вид, что удивлен, как все.

Элслоу подмигнул внучке и снова обратился к барону:

– Я привел ее сюда, милорд. А честь отобрать кинжал предоставляю вам.

Джеффри кивнул и за руку притянул Элизабет поближе к себе:

– Не хочешь поздороваться со мной, как в прошлый раз?

– Не хочу, – ответила девушка. – И кинжал останется при мне.

– Лишь в том случае, если я позволю, – мягко проговорил барон. – Мне не нравится твоя прическа. Когда мы вместе, изволь распускать волосы, а не закручивать на макушке.

Элизабет машинально потянулась к голове, но тут же поняла, чего добивался муж:

– Ты такой же проказник, как дед. Путаешь меня всякими глупостями, когда надо говорить о серьезных вещах. – И, не удержавшись, спросила:

– Тебе в самом деле не нравится моя прическа?

– Не только прическа, но и платье. – Заметив, как протестующе выпрямилась Элизабет, Джеффри чуть не рассмеялся. – Завтра попробуем достать тебе новую одежду и украшения.

– Тебе хоть что-нибудь во мне нравится?

По тому, как Элизабет пыталась вырвать ладонь из его руки, барон понял, что жена разозлилась.

– Не исключено, – отозвался он. – Я подумаю и потом тебе объявлю.

Его план сработал. Джеффри отвлекал внимание Элизабет от Белвейна. Нельзя, чтобы ее ярость вспыхнула ярким пламенем. Сейчас она едва теплилась. Задачей Элслоу и Джеффри было все время ее заливать. Тогда, быть может, скромный фитилек не превратится во всепоглощающее адское пламя и жена сможет владеть собой.

Элизабет огляделась и заметила, что люди Джеффри приятельски разговаривают с гостями. Каждый держал в руке кубок эля. Чувствовалось, что в зале установилась дружеская атмосфера.

– Где он?

По дрогнувшему голосу жены барон тут же понял, кого она имела в виду.

– На улице. Смотрит, какие были проведены работы по восстановлению крепостных стен.

– Может быть, лучше выйти и поздороваться с ним во дворе? – спросила Элизабет безжизненным голосом.

– Не стоит, – отозвался Джеффри и, натолкнувшись на немой вопрос в ее глазах, произнес:

– Ты дала мне слово не причинять Белвейну вреда. И я уверен, ты его сдержишь.

– Тогда почему…

– Пойдем за стол. – Джеффри оборвал разговор на полуслове. – Сегодня вечером ты не отойдешь от меня ни на шаг.

Элизабет согласно кивнула и снова ухватилась за руку мужа. Толпа расступилась, и супруги проследовали к длинному столу.

– Не узнаешь никого из этих людей? – сказал Джеффри, когда они сели.

– Пока нет. – Она повернула голову, и ее лицо оказалось всего в нескольких дюймах от лица Джеффри.

Рядом с мужем девушка чувствовала себя в полной безопасности. Она стала всматриваться в лица гостей.

– Большинство нападавших были в капюшонах, – напомнила она шепотом мужу.

А когда Джеффри взял ее за руку и как будто случайно обнял за талию, Элизабет поняла, что в зале появился Белвейн. Ладонь Джеффри накрыла рукоятку ее кинжала.

Девушка расправила плечи и мягко отстранила барона.

– Ты когда-нибудь поверишь мне, как я верю тебе?