В том, что идея сбежать принадлежала Роа, я даже не сомневалась. Но то, что он рисковал сестрой, то, что он вытащил ее в незнакомом городе на оживленные улицы — это вообще не вязалось с образом моего сына. Вспыльчивый — да, но не злой. Избалованный — пожалуй, но никогда раньше он не делал того, что могло причинить вред сестре.

— Мам, а папа скоро вернется? — спросил Лар, потянувшись к Чешуйке. Дрим мотнула головой, когда пятерня моего сына неаккуратно влезла в раскрывшуюся на макушке шерсть, а потом мягко боднула, подбросив его руку. Лар рассмеялся, и я посмотрела на него. Потом на Риа.

— Вас можно оставить вдвоем?

— Да!

— Да! — хором сказали мои дети.

— Давай я тебя с Чешуйкой познакомлю, — предложил Лар, когда я поднялась.

Риа удивленно посмотрела на него:

— Она тебе нравится?

— Она чудесная! Мы с ней были знакомы еще много-много лет назад, когда мама и папа хорошо дружили.

— Они дружили? — мигом заинтересовалась Риа.

— Да. Очень. А я дружил с ними и с Чешуйкой.

— И что произошло потом?

Лар вздохнул, за него ответила я:

— Потом я решила уехать. Сейчас я понимаю, что не имела права так поступать, не имела права решать за всех нас, и теперь нам всем, и вам, приходится нелегко. Но я готова сделать все, чтобы это исправить. Вопрос в том, готовы ли вы. Хотите ли этого вы?

— Я хочу, — Риа закусила губу. — Я больше не буду сбегать, мам, правда. И Роа остановлю, если он захочет.

Я улыбнулась и направилась в ванную, на ходу уловив, как Риа впервые тянется к виари, и как настороженно, с опаской после такого первого холодного приема, та наблюдает за ней. Но вот уже моя дочь коснулась ладошкой носа, погладила его осторожно.

— Ты милая, — был вынесен вердикт. — Я думала, что она его, поэтому не хотела с ней играть. А она, оказывается, больше твоя, чем его.

— Она своя собственная, — сказал Лар, и это было последнее, что я услышала перед тем, как закрыть дверь.

Младший сын сидел на краю ванной с таким угрюмым выражением лица, что сразу становилось понятно: простым этот разговор не будет.

— В чем дело? — спрашиваю прямо. — Что такого случилось, что ты, не глядя, решил рискнуть жизнью сестры, утащив ее в незнакомый город? Я считала, что для тебя важна Риа. Важна наша семья.

— Наша семья в Аронгаре! — выдает он, а я складываю руки на груди. Ничего с собой не могу поделать, у меня все еще ощущение, что на меня глазами этого ребенка смотрит Вайдхэн, хотя Вайдхэн сейчас в пустошах, и никаких новостей о нем нет. С тех пор как он исчез с радаров, я просила известить меня о любом появлении, где бы я ни была, что бы я ни делала, но все молчат. А это значит, что новостей нет, и, возможно, очень хорошо, что я сейчас разбираюсь с детьми, потому что это помогает не думать о нем. По крайней мере, пока.

— Семья — это не набор человек в строгом порядке, — говорю я. — Семья — это люди, которые нам дороги. Люди, которых мы любим, за которых несем ответственность, потому что они нам доверяют. Мне бы даже в голову не пришло, что ты уведешь сестру, прекрасно понимая, что вы можете потеряться.

— Мы бы не потерялись, — угрюмо сообщает Роа. — Мы бы вошли в телепорт и связались с папой. Он бы нас забрал.

— И тебя не смущает, что ты мог оказаться по другую сторону границы от меня и от Лара? — интересуюсь я. — Тот факт, что непонятно как телепортационные волны отреагировали бы на вашу с Риа особенность, и что могло бы произойти с вами и с другими людьми во время того перехода? Что у вас не хватило бы сил и вы могли бы просто потерять сознание, одни, в незнакомом городе, в мегаполисе!

Может, это жестко, но мне нужно ему это сказать. Нужно, чтобы он понял это сейчас, чтобы он осознал, что произошло.

— Ваша сила, Роа — это не для того, чтобы сбежать от проблем, ваша сила — это ответственность. Огромная ответственность.

— С нами ничего не случилось. И ничего не случилось бы, — говорит он. Правда, уже не так уверенно.

— Неужели? Риамер Вайдхэн, который знаком со своей силой уже очень давно и умеет контролировать черное пламя, умеет им управлять, пошел за вами и исчез в пустошах. Потому что сила черного пламени непредсказуема и опасна, она не изучена, Роа. Это совершенно точно не игрушка, и уж тем более она не для того, чтобы пользоваться ей так, как воспользовался ты. Чтобы подвергать опасности свою жизнь и жизни других. Я шла к тебе, к вам, чтобы вы могли поговорить с Элегардом… с отцом. Он тоже очень хотел с вами поговорить, но я узнала, что вы сбежали. Я очень расстроилась. Мне было очень больно и очень страшно за вас. Вашему отцу тоже.

Я закусила губу, понимая, что уже не понимаю, о каком отце говорю. Элегард тоже был в шоке, но его эмоции я не чувствовала. Не ловила этих разрывающих сердце ощущений. На этом я и замолчала, потому что сейчас особенно остро вспомнила их, но если я так остро чувствовала его, если Вайдхэн мог уловить мои эмоции даже на расстоянии, значит ли это, что я могу почувствовать его и сейчас? Или у драконов пропадает всякая привязка с людьми?

— Я хочу поговорить с отцом, — буркнул Роа.

Он все еще смотрел с вызовом, но этот вызов понемногу уступал место растерянности.

— Теперь придется ждать, когда он вернется.

— Не с этим! С настоящим отцом!

— Хорошо, — я кивнула.

Хотя сейчас мне впервые в жизни захотелось задать одному из своих детей хорошую трепку. Никогда раньше мне в голову не приходили такие мысли, а сейчас пришли. Чтобы на них не зацикливаться, я кивнула в сторону двери:

— Но сначала ты извинишься перед Ларом.

— Вот еще! — мигом вскинулся мой сын.

— Роархарн! — Я не повысила голос, но со мной что-то случилось. Я отчетливо поняла это по волне прокатившейся внутри силы, отозвавшейся на полном имени моего сына. Судя по тому, как заморгал Роа, он тоже это почувствовал. Именно почувствовал. Я же продолжила: — Ты сейчас же извинишься перед Ларом, после чего я позвоню вашему отцу, и вы сможете с ним поговорить.

Как ни странно, на этот раз Роа даже не стал возражать, он мгновенно поднялся и пошел в комнату, где попросил