говорить что-либо. Однако это может навредить вашей защите, если вы не упомянете при допросе то, на что впоследствии собираетесь ссылаться в суде. Все, что вы скажете, может быть использовано как доказательство.

Она побелела. Ярко-красные губы дрогнули, но на этот раз из ее рта не вышло ни звука.

Я не могла скрыть улыбку Чеширского кота. Мне было тяжело не испытывать презрения к тому, кто пытался пронести наркотики в тюрьму. Я думала, что на этом наша работа окончена, но нет, женщина-полицейский заговорила.

Указывая на боковой кабинет, она сказала:

– Сейчас мы проведем обыск с раздеванием.

Черт возьми! Этого я не ожидала. Я думала, что ее сначала отвезут в отделение полиции. Не нужно делать этого здесь!

По юридическим причинам женщине-полицейскому требовалось присутствие еще одной женщины, пока она производила обыск. Так как ее коллега был мужчиной, он не подходил для этой задачи, поэтому она обратилась ко мне.

– Не могли бы вы поприсутствовать? – спросила она.

Глядя на этого ненастоящего адвоката и предполагая, где она может прятать наркотики, я поняла, что работа будет грязной.

Я никогда не умела скрывать свои мысли. Вероятно, мое лицо исказилось, прежде чем я сказала:

– Эм, я бы с радостью, но… – я посмотрела на двух надзирательниц, которые прощупывали ее, когда она только зашла, – делегирую эту прекрасную работу своей помощнице.

Донна посмотрела на меня.

– Ну спасибо, босс! – сказала она.

Кэтрин выглядела напуганной. Все три женщины удалились в боковой кабинет, а я осталась поболтать с парнями. Через пять минут они вернулись, и на их лицах отражались ужас и удивление. Я точно не знала, чего ждать.

Женщина-полицейский в латексных перчатках держала в вытянутой руке пакет из супермаркета. Донна подошла ко мне сбоку и прошептала на ухо:

– Вы не поверите, – начала она, хихикая от шока. – Из нее достали пакет, внутри которого было около 250 граммов марихуаны, пара мобильных телефонов, несколько свертков с героином…

– Что? – я посмотрела на нее с удивлением. – Все это было внутри нее?

– Да, босс.

– Черт возьми!

– Да, босс!

Я потеряла дар речи. Как? Как это вообще возможно?

Природе нужно было постараться, чтобы ответить на этот вопрос.

Я бы ни за что на свете не подошла к тому пакету.

– Большое спасибо, что позволили мне поучаствовать, – добавила Донна саркастически.

– Христос всемогущий! – усмехнулась я. – Наверное, это было похоже на карман клоуна.

Полицейский надел на Шокросс наручники и снова арестовал ее, но на этот раз не по подозрению в хранении, а непосредственно за хранение наркотиков и мобильных телефонов с намерением их поставки. Мы упаковали и пометили доказательства в знак благодарности полицейским – очевидно, им было бы не очень приятно нести испачканный пакет до самого отдела, поэтому наименьшим, что мы могли для них сделать, было положить его в другой пакет. После этого Кэтрин отправилась в отдел полиции Хаммерсмита. Она больше не представляла угрозы для Уормвуд-Скрабс.

Как только Шокросс оказалась в отделе и испугалась, что ее посадят в тюрьму, она запела, как канарейка. Рассказала полицейским обо всем задуманном, в надежде, что судья вынесет ей более мягкий приговор. Джастин, ответственный за связи с полицией, сообщил мне, что наша спецоперация не только помешала ей пронести в тюрьму наркотики, но и сорвала еще одну, гораздо более крупную операцию. Шокросс притворялась адвокатом еще в трех тюрьмах: Гартри в Лестершире, Норидж в Норфолке и Стренджвейс в Манчестере. Большой охват!

«Отличная работа!» – похлопала я себя по спине.

Джереми Нортбридж, парень Кэтрин Шокросс, был приговорен к пожизненному заключению за убийство. По-моему, полицейские что-то говорили о том, что, по ее словам, Нортбридж околдовал ее и вынудил стать наркокурьершей. Или, может быть, дилер, которому она задолжала деньги, назвал ей имена заключенных и сказал, что он выбьет из них то, что она принесла, чтобы вернуть ее долг.

Работа с заключенными – это прибыльный бизнес и быстрый способ заработать. Дрянной старый телефон, который обычно стоит 10 фунтов стерлингов, может стоить до 300 фунтов в тюрьме.

Никто не знал, как она ввязалась в такую грязную игру, и мне не было до этого дела. Интересовало лишь то, что она поставила под угрозу безопасность тюрьмы. Однако я точно знала, что Кэтрин увидит жизнь по другую сторону решетки. Даже если она была наркозависимой и жертвой токсичного партнера, она нарушила закон, и это был ее выбор.

Что касается Нортбриджа, он торчал в зале ожидания все время, пока разворачивалась драма с Шокросс. Мне хотелось стать мухой на стене и понаблюдать, как нарастает его паника при взгляде на движущиеся стрелки часов. Вполне возможно, что ему грозило избиение в случае, если бы он не принес «посылку» тому, кому обещал. Когда дело доходит до наркотиков, всегда есть пищевая цепочка.

Его лицо стало таким же испуганным, как у Кэтрин, когда он увидел нас с Марком в дверях. Не буду лгать, мы с огромным удовольствием сообщили ему, что его фальшивый адвокат была арестована и что она больше не придет ни к нему, ни к кому-то еще. Более того, вечером его собирались отправить в ШИЗО.

– Мы считаем, что вы торговали наркотиками, поэтому вас как можно скорее переведут из Уормвуд-Скрабс, – заявила я.

Мне нужно было перевести Нортбриджа в другую тюрьму по ряду причин. Во-первых, его безопасность теперь была под угрозой. Заключенные, ожидавшие от него поставки, могли захотеть физически расправиться с ним. В случае, если бы он остался, безопасность других людей тоже могла оказаться под угрозой. Так как Нортбридж и так был приговорен к пожизненному заключению, он мог не беспокоиться о том, что ему продлят срок. Я знала, что его грязные дела точно сыграют против него, когда придет время писать на него характеристику.

Нортбридж плохо воспринял эту новость. Он начал пинаться и обзывать нас. Это были привычные нам оскорбления. Марк разобрался с ним до того, как ситуация успела бы обостриться. С помощью надзирателя он держал Нортбриджа, в то время как третий надзиратель придерживал голову заключенного, чтобы ее защитить. Он так сильно метался и оказал такое сопротивление, что легко мог получить травму. На Нортбриджа надели наручники, а затем направили в ШИЗО.

Все были в восторге от того, что нам удалось сделать, и я безмерно гордилась как собой, так и другими сотрудниками. Кэтрин Шокросс приговорили к шести с половиной годам за торговлю наркотиками. Я не присутствовала на вынесении приговора, так как у меня не было на это времени, но я слышала, что судья не был впечатлен ни количеством обнаруженной в ней контрабанды, ни частотой ее визитов, ни даже тем, что она использовала фирменную бумагу адвокатских контор, чтобы получить доступ к адвокатским свиданиям. Справедливость восторжествовала.

17. Мальчик, который кричал: «Волки!»

Уормвуд-Скрабс, 8 января 2007 года

Что-то было не так.

У меня