волосы встали дыбом. Интуиция подсказывала, что это могла быть ловушка. Но что я могла сделать? У меня были связаны руки.

Если бы я не сказала «да» и заключенный скончался, меня могли бы обвинить в корпоративном непреднамеренном убийстве. Это было одно из сложнейших решений, которые мне довелось принимать на своей новой руководящей должности.

Приближалось время обеда. Окна кабинета были покрыты конденсатом, так как на улице стоял мороз. Бетонно-серое небо давило на нас, угрожая снегом. Зима успела мне надоесть.

Телефонный звонок прервал мрачные мысли. Это был Энди, главный надзиратель корпуса Д. Уже по его первым словам я поняла, что он встревожен и обеспокоен.

– Босс, одному из заключенных немедленно нужно в больницу.

Срочная отправка заключенных в больницу была обычным делом в месте, где попытки самоубийства, самоповреждения и передозировки – довольно частое явление. У некоторых заключенных были серьезные проблемы со здоровьем, способные обостриться в любой момент, несмотря на план лечения, разработанный тюремными врачами. Иногда заключенные просто заболевают, и мы не можем к этому подготовиться.

Однако каждый раз, когда я слышала эти слова, на меня накатывала волна стресса.

– Вы можете рассказать мне больше? Что с ним?

– Я не знаю. Врач тоже пока не знает. Он говорит, что это серьезно. Заключенный катается по кровати и говорит, что ему больно.

– О ком идет речь?

– О Райане Фолкнере.

Я не помнила, кто это.

– Хорошо, – ответила я. – Я приду.

Теперь одна из моих задач заключалась в том, чтобы оценивать риски ситуации, прежде чем двигаться дальше. Я попросила одного из надзирателей из своей команды просмотреть личное дело Фолкнера. Зачем? Затем, что сопровождение заключенного в больницу – большое дело. Мы мгновенно попадали в уязвимое положение, выходя за пределы контролируемой среды. В такой ситуации мы сталкивались с сотнями факторов риска. Как заместитель начальника службы безопасности я в первую очередь думала о следующем: а) может ли этот заключенный причинить вред кому-то на свободе? и б) может ли он предпринять попытку побега? Я надеялась, что его личное дело ответит на эти вопросы.

Надзирателю ничего не пришлось говорить, пока он нес толстую папку к моему столу. Мне все было понятно по его глазам.

Лизнув указательный и большой пальцы, я открыла личное дело.

– Что за…? – сказала я. Это, наверное, шутка.

Первым красным флагом было то, что он отбывал пятилетний срок за владение огнестрельным оружием. Я поморщилась, продолжив чтение. В личном деле было огромное количество сообщений о несоблюдении правил безопасности. Он систематически оскорблял персонал, его ловили с мобильными телефонами, наркотиками и…

У меня перехватило дыхание.

У нас была свежая информация о том, что Фолкнер планировал побег из тюрьмы. Более того, такое случалось раньше: он сбегал из-под стражи не один, а два раза, в том числе вырывался из тюремного фургона. В мае 2000 года, после того, как он предстал перед Магистратским судом Тауэр-Бридж за вооруженное ограбление, Фолкнеру каким-то образом удалось выбраться из фургона, когда тот встал в пробке на Тауэр-Бридж-роуд.

Ничего себе! Этот парень был настоящим Гарри Гудини!

Информация о том, что он планировал очередной побег, могла ничего не стоить. Вполне возможно, что это был слух, распространенный другим заключенным, который пытался свести с Фолкнером счеты или добиться его перевода в другую тюрьму. Такое часто случается с конкурирующими наркобандами. Однако, если посмотреть правде в глаза, это настораживало, особенно в ситуации, когда у заключенного внезапно развилась загадочная болезнь и его срочно потребовалось вывезти из тюрьмы.

Ситуация была слишком серьезной, чтобы я могла справиться с ней самостоятельно. Я позвонила своему боссу, «начальнице номер четыре», которая находилась в кабинете этажом выше. Я рассказала ей обо всем и попросила дать мне совет.

– Он извивается в агонии, – сказала я, подняв бровь. Этот сценарий немного напомнил мне то, как футболисты симулируют травмы, чтобы получить фол. Все мы знаем, что такое бывает. По моему опыту, зачастую именно тихие заключенные, не кричащие от боли, нуждаются в экстренной медицинской помощи. Я не утверждала, что Фолкнер притворяется, но в сочетании с его историей и разведданными поведение заключенного вызывало много вопросов.

Моя начальница Кэролайн Кауман тоже так решила.

– Я сейчас же спущусь, – сказала она и положила трубку.

Кэролайн, главный надзиратель и я собрались вокруг моего письменного стола, по очереди просматривая интересующие нас материалы из личного дела. На наших лицах было одинаковое выражение сильного недоверия. Я обратилась к Кэролайн:

– Что, по вашему мнению, мы должны сделать?

Прежде чем она успела ответить, зазвонил телефон.

– Начальница Фрейк! – я еще привыкала представляться таким образом. Работа все больше захватывала меня. То, чего я поначалу боялась, стало моим стимулом просыпаться по утрам. Даже в такие непростые времена.

– Это доктор Блейк. Я по поводу Райана Фолкнера.

Понятно, что он хотел подтолкнуть нас к решению.

– Мы должны незамедлительно доставить его в больницу, – настаивал врач.

Кэролайн и главный надзиратель внимательно слушали.

– Вы можете сказать, что с ним? – Мне нужны были подробности.

– Он испытывает сильную боль. Мы должны отвезти его в больницу на обследование.

Это не приблизило нас к истине. Идеальный пример противостояния тюремного и медицинского персонала.

Доктор Блейк воспринимал Райана Фолкнера как пациента, а я – как опасного преступника, который представлял серьезную угрозу.

Моя работа заключалась в том, чтобы поддерживать безопасность в Уормвуд-Скрабс, а работа доктора Блейка – в том, чтобы заключенные были здоровыми и в хорошей форме. В целом у меня были хорошие отношения с медицинскими работниками, и я пыталась смотреть на ситуацию их глазами. Однако в тот день все вышло за рамки. Доктор Блейк также пытался поставить под вопрос мой авторитет.

– Вы не можете дать ему парацетамол? – спросила я. Уровень раздражения рос из-за недостатка информации.

Доктор Блейк разозлился.

– Я достаточно компетентен. Он нуждается в госпитализации.

– У него была рвота? – спросила я, сохраняя самообладание и продолжая выуживать информацию.

– Пока нет.

– Что ж, мы еще обсуждаем, можно ли его вывезти за пределы тюрьмы.

Я встретилась взглядом с Кэролайн, которая кивнула в знак согласия.

Доктор Блейк сообщил новость:

– Я вызвал скорую помощь.

– Что? Это не ваша задача, а наша, – рявкнула я.

Он не должен был принимать настолько рискованное решение без согласия отдела безопасности.

– Ну, я уже это сделал. Теперь мне нужно вернуться к пациенту.

Он надменно положил трубку.

Стиснув зубы, я развернулась к Кэролайн, чтобы объяснить ситуацию.

У нас не было времени спорить с врачом. Я должна была сохранять самообладание, действовать быстро и заручиться поддержкой снаружи, чтобы взять ситуацию под контроль. Я попросила надзирателя из моей команды связаться с полицией Хаммерсмита и сообщить, что нам нужно транспортировать проблемного заключенного. Он должен был попросить, чтобы нам выделили нескольких полицейских для помощи в сопровождении. Я тем временем разговаривала с главой службы безопасности больницы. У нас сложились хорошие отношения после инцидента с зиплайном, поэтому я была уверена, что он будет на нашей