— То есть, сначала ты не можешь ее выносить и на каждом углу кричишь о том, что она сломала мою жизнь, что, честно говоря, полная правда, а потом ты с ней работаешь, так?

— Так.

— Что изменилось, Вик?

— Послушай, большую часть времени она и правда невыносима. И весь ее гардероб я бы сожгла, не задумываясь… Но она правда делает очень многое для тебя.

— Для меня?

— Да, для тебя, слепой ты осел!

Снова наступила тишина. Аня закрыла глаза и отсчитывала секунды до того, как ее вытащат из-под стола, как нашкодившего котенка. Но Игорь вернулся на прежнее место и сел.

— Как, по-твоему, это выглядит? А если бы Бендовской или кому-то еще идея показалась возмутительной? Со мной бы распрощались, а еще закатили скандал!

— Игорь, оглянись вокруг — ты и так уже в центре скандала. И всем плевать! — Вика говорила так красиво и яростно, что Аня впервые поняла, почему именно с ней у Майкова когда-то зародилась дружба. — Ни Бендовская, ни кто-то еще ни разу не упомянул про тот репортаж о Саше. Никому и в голову не придет мусолить твою личную жизнь, твою постель, твои скандалы… Только ты никак не успокоишься.

Она встала, открыла окно и закурила.

Игорь молчал.

Аня вдруг пожалела, что спряталась. Ей хотелось посмотреть ему в глаза.

Он словно почувствовал ее желание и спросил:

— Она в порядке?

Боже… Какой у него был голос в этот момент. Аня чуть не заскулила от тоски и желания увидеть его.

— В полном, — ответила Вика. После чего затушила сигарету, подошла к столу и зашуршала бумагами. — Вот. Здесь все о проекте, ознакомься дома. У нас есть еще два дня, втягивайся, Майков. Хватит сидеть в своей берлоге.

Аня подумала, что когда-нибудь бросится Вике на шею и расцелует ее. Когда-нибудь, не прямо сейчас.

Глава 22

Аня жутко нервничала.

Все началось поздно вечером. Ей позвонила госпожа Бендовская лично и сообщила, что назначила им с Майковым на завтра встречу с владельцем благотворительного фонда. Им. С Майковым. Вместе.

Она сказала это, вежливо попрощалась и отключилась, когда Аня подтвердила, что задача ей ясна.

После этого Аня пошла к холодильнику, достала оттуда початую бутылку коньяка и смело махнула рюмку, не поморщившись.

Эрик, который в это время мазал сыр на хлеб, застыл с ножом в руках и долго не комментировал ее порыв, вероятно не зная, какие слова подойдут лучше.

В конце концов он вздохнул и вернулся к своему бутерброду.

— Думаю, для этого есть причина, да?

Аня выдохнула маленький пожар в воздух и повернулась к нему.

— Завтра встречаюсь с Майковым.

Она не знала, может ли говорить с ним об Игоре. С одной стороны — они только это и делали, но все касалось исключительно работы, шантажа Лелика и того, как сильно Аня облажалась. О личных делах с Майковым Аня и Эрик не говорили совсем.

Она ждала его реакции.

Эрик закончил мазать сыр и протянул ей свой кулинарный шедевр.

— Думаю, тебе не стоит налегать на спиртное, если не хочешь, чтобы перегар стал твоим ярким утренним ароматом.

Аня посмотрела на бутылку, потом на стопку у себя в руке.

— Ты прав.

— Почему ты нервничаешь?

Он жевал, и Аня делала то же самое. Хотя ей казалось, что в желудке творится маленький апокалипсис из-за нервов.

— Не знаю. Мы плохо попрощались. Вернее — совсем не попрощались. Я не знаю, что он думает обо мне на данный момент.

— Если он не верит тебе — это его проблемы. Ты не врала ему, и ты это знаешь. Так что тебе нечего стыдиться. И не бойся его, вряд ли ему хватит зубов, чтобы тебя съесть.

На этих словах Эрик подмигнул ей и направился в комнату вместе с бутером и банкой газировки.

Она была безмерно ему благодарна. Он дал ей дом, тепло, заботу, дружбу, а еще согласился, чтобы его фото и его история стали частью проекта. Он был безумно смелым.

* * *

— Так, ладно, Майков, ты же мужик, — сказал Игорь себе и в сотый раз поправил манжеты рубашки. — Почему ты так нервничаешь? Всего лишь Аня, ты видел ее сотню раз. Ты здесь по работе. Сосредоточься, не отвлекайся, будь серьезен…

— Ты говоришь сам с собой?

Он обернулся и увидел ее.

Показалось, что прошло несколько лет — так она изменилась. В строгом брючном костюме и с убранными наверх волосами, с уверенным макияжем и массивными серьгами в ушах, она вовсе не походила на ту Аню, которую он привык видеть у себя дома.

Та Аня бегала по дому в носках, скользя по паркету. Могла не расчесываться, если не находила расческу. Постоянно сгрызала лак со своих ногтей.

Эта Аня была так же хороша, как та, но теперь Игорю казалось, что они не знакомы.

— Разминаюсь перед встречей.

— Ты умеешь волноваться? Никогда бы не подумала.

Они стояли у кабинета и ждали, когда их пригласят.

Игорь — с папкой, в которой были снимки картин, Аня — со своим ноутбуком. Директор фонда, Леонид Викторович Поплавский, должен был подтвердить или отмести в сторону неподходящие экспонаты.

— Я живой человек, Аня, — сказал он. Ему вдруг очень сильно захотелось прикоснуться к ней. Просто дотронуться до ее руки, почувствовать, действительно ли она живая и настоящая, из плоти и крови. Его Аня.

Она долго смотрела на него своим глубоким взглядом. И лишь когда их позвали в кабинет, она моргнула и зашевелилась.

— Это поразительно, — Поплавский переводил взгляд с картины Майкова (на ней был изображен парень лет двадцати с обезображенным лицом) на снимок в ноутбуке у Ани (Эрик, затыкающий себе рот рукой). — Просто поразительно. Как вы одинаково видите людей.

— Неправда! — выпалили они вместе, переглянулись и оба опустили взгляды.

— Нет, правда, — настаивал мужчина. — Думаю, это будет грандиозное мероприятие. Приглашения уже разослали? Кого из прессы пригласили?

Майков не знал этих тонкостей. Пока Аня рассказывала про блогеров, про запуск флэшмоба в интернете после выставки, про то, что истории будут оформлены в виде слайд-шоу и так далее, он просто смотрел на нее.

На ее вспыхнувшие вмиг щеки, на ярко горящие глаза. Вика сказала, что она делала это ради него, неужели это правда? Неужели она перешагнула через себя, через свою дурацкую привычку себя недооценивать, только чтобы сделать ему, Майкову, хорошо?

Он не заслуживал ее.

Не после того, что случилось. Не после того, как решил, что не может ей доверять.