— Богданов. Что там у вас?

— Все в штатном режиме, — бодро отозвался Кларк. — Взяли пробу, идем на вторую точку.

Сорок второй день полета, 12:09. Относительное бортовое время по «Дальнему-17». Орбита Глизе 581-с

Находки на 581-с Богданова изрядно смутили. И хотя земляне уже встречались со свидетельством того, что в Солнечной системе когда-то была жизнь, обнаружить ее следы так далеко от дома казалось чем-то из области фантастики. Игорь не верил в жизнь на других планетах. Вопреки заголовкам газет, вопреки козырным должностям в Агентстве. Не верил. Это выглядело слишком сказочно, слишком невероятно. Так же невероятно, как намеки Мацуме о людях в вакууме. Человек одновременно хотел найти собратьев по разуму и страшился этого. Потому, наверное, с таким облегчением Игорь воспринял результаты геологических анализов, подтвердивших выводы доктора — планета непригодна для жизни и никогда не была заселена.

Вот так вот. И атмосфера есть, и даже вода, а планета — пустышка. Бесплодный кусок кремния. Будто божья искра, зажигающая пламя жизни, минула эту планету, прошла мимо. Казалось бы, радоваться нечему, но Богданову казалось, что одной головной болью стало меньше.

Но был еще один момент, превращавший сенсационные находки на планете в сущую занозу — Погребняк. Получалось, что должность специалиста по контактам с внеземными цивилизациями была оправдана. Нет, контакта не было, но следы чужой жизни, пусть и очень странные, будто привнесенные извне, имелись. Так что находки чертовых рисунков на Келено прибавляли Погребняку веса. Хотя Игорю показалось, что Александр и сам обескуражен местной наскальной живописью.

Из последней высадки Погребняк вернулся задумчивым и молчаливым. Игорь видел, как тот ползал вокруг исчирканных каменюк, будто кот вокруг сметаны. Насмотреться не мог. Богданову было очень интересно узнать, что же там такого увидел специалист по тарелочкам, но спрашивать не хотелось. Поэтому Игорь с интересом взялся за отчет Погребняка, но был разочарован.

Отчет выглядел странно скомканным. Казалось, что Александр пользуется каким-то шифром, будто старается сказать что-то важное так, чтобы никто не понял. Игорь долго вчитывался, но придраться было не к чему, и капитан укорил себя в лишней подозрительности.

Теперь, получив все данные, Богданову предстояло составить отчет и выстрелить им в сторону Земли по спецканалу. Это не был полноценный сеанс связи, а именно выстрел, где вместо снаряда был инфопакет. Один из самых дорогих видов связи. Радиоволны летели бы к земле долгие годы, «Дальний-17» уже успел бы вернуться обратно, а его радиограмма еще не прошла и половины пути. Поэтому для передачи данных необходимо было воспользоваться спецканалом. Принцип работы этой сложной конструкции был известен Богданову только в общих чертах. Точнее о ней мог бы, наверное, рассказать только Мацуме, но бортинженер ограничивался объяснениями в стиле: «Зеленая зона — хорошо, красная — нет связи». Впрочем, Игорь был благодарен немногословному японцу за то, что тот не вдавался в совершенно лишние детали. Главное, в его хозяйстве все работало. А значит, еще одной головной болью становилось меньше.

Богданов слышал когда-то, что спецканал работает на каком-то побочном уравнении, выведенном из вороха формул, которые оставил после себя Хольдерман. Главная трудность этого космического телеграфа заключалась в том, что прием информационного пакета обходился чрезвычайно дорого. В этом, наверное, и проявилась парадоксальная сущность Хольдермана. В обычной связи отправка стоила денег. Но в случае со спецканалом все было наоборот. Что бы перевести информационный пакет в удобоваримый вид, нужно было изрядно потратиться и попотеть. В учебных фильмах Игорь видел огромный вычислительный центр, который занимался только одной проблемой — дешифровкой пакетов приходящих через эти невероятные пространственные проколы, предсказанные покойным математиком.

Чтобы облегчить процесс дешифровки, для написания отчета была придумана специальная форма, где каждому параметру соответствовало свое поле. Чем-то этот процесс напоминал заполнение бланка анкеты при поступлении на работу. Поля, вопросы, иногда варианты ответов. Одновременно удобно, как может быть удобен любой шаблон, и вместе с тем необходима большая, даже огромная работа с источниками. То есть с теми отчетами, которые были составлены на планете. Геохимия, геофизика, минералогия, микробиология, геодинамика, тектоника, экспресс-картография… Масса параметров, множество данных. Свести все это в одну форму было задачей не из легких. И именно поэтому этим должен был заниматься капитан. Работа экипажа заключалась в том, чтобы предоставить командиру всю требуемую информацию. Теперь — дело за ним.

И все бы ничего… И все бы осталось простой рутиной… Если бы не этот чертов рисунок на чертовой скале! Хотя причем тут рисунок? Если бы не долбаный Погребняк с его подколками…

«…эта картинка в самом деле похожа на вашу подружку…» Кретин!

Игорь чувствовал, что его тоска по Катерине достигла апогея. Теперь любое воспоминание о любимой женщине причиняло почти физическую боль. Дальше некуда! Все! Край! Приехали! Богданов понимал, что теряет способность рассуждать, думать, работать! Космос, новая планета, другая звезда — все померкло, потускнело. Как же так вышло? Откуда эта страшная, сжирающая изнутри страсть? Ведь не было ничего такого, не было! Да, любил. Да, желал. Но не она же одна на свете! И на других девок засматривался. Ножки, попа… Идет, крутит, нет-нет, а обернешься, сглотнешь набежавшую слюну. На то и самец…

Но стоило Катерине уйти, все перевернулось в голове Игоря. Все стало с ног на голову. И вот уже на других смотреть тошно. И жизнь не в жизнь. И радость не в радость! Вон как Кадзусе скачет над показателями по микробиологии. Аж чуть не светится! И Погребняк ходит бодрячком. И Баркер что-то там про опорные станции вещает, мол, планета самое то. А уж когда образцы приволок, так чуть ли не звезду героя себе потребовал. Даже молчун Мацуме как-то просветлел лицом.

И только Богданову было тошно на себя в зеркало глядеть.

Противно.

И как некстати!

Понять себя Игорь не мог. Откуда в нем взялось это дикое, совершенно необузданное чувство? Из каких глубин подсознания? Ненужное, лишнее…

Ему страшно хотелось выпить. И не просто, а в слякоть, в пьяные сопли и грязь! Но этого делать было нельзя, да и что пить в полете? В какой-то момент Игорь поймал себя на смутном желании поплакаться кому-нибудь в жилетку. Теоретически на эту роль хорошо подходил Кадзусе. В конце концов, врач…

Богданов едва не отправился к нему, так сказать «на прием». Но в последний момент сдержался. Доктор что-то, видимо, уловил и даже подошел к Игорю перед отбоем. Спросил деликатно:

— Вы меня не искали, капитан?

Может быть, обратись он к Богданову как-то иначе, тот рассказал бы ему. И полегчало бы… Но это слово «капитан», оно остро напомнило Игорю о его собственном месте в экипаже.

И он ответил:

— Нет, Кадзусе. Вам показалось.