Петра снова рассмеялась и покачала головой:

— Вы оба знали друг друга много жизней. Вы просто еще этого не осознаете.

Вы оба знали друг друга много жизней. Эти слова отзывались эхом в голове Люси на протяжении всего ужина из пяти блюд, тостов, произнесенных различными Цю и де Векки, церемонии разрезания свадебного торта, вручения гостям бонбоньерок на память и первого танца Изабель с Дольфи, пока им пел серенаду какой-то парень по имени Эрос[76], отчего все итальянцы буквально с ума посходили. И даже сейчас, бродя по территории виллы Йовис, Люси не могла выкинуть из головы слова Петры, как ни старалась.

Изабель и Дольфи пригласили своих ближайших друзей на вечеринку, устроенную после свадьбы на вилле Йовис. Руины дворца роскошно декорировали бархатными пуфами и диванами, меховыми покрывалами и расписными шелковыми фонариками. Это была Италия, и все, кто задерживался в большом зале виллы, казалось, курили либо сигареты, либо косяки, а Люси предпочла подышать свежим воздухом. Кроме того, Джордж не обращал на нее никакого внимания после ужина, и теперь со счастливым выражением лица удобно устроился в уголке, увлеченный беседой с Даниэллой и Софи.

Направившись по освещенной дорожке вокруг внешней стены дворца, Люси снова прошла мимо Прыжка Тиберия и увидела светящуюся лестницу, которую не заметила днем. Поддавшись любопытству, девушка спустилась по ступеням и через тяжелую ржавую металлическую дверь вошла в узкую комнату, освещенную свечами. Комната была вырублена прямо в скале, ее потолок рассыпался от времени и открылся для звезд. Из камня была высечена скамья, а в дальнем конце виднелось маленькое оконце, выходившее на море.

Люси выглянула наружу. Под гигантской луной вода выглядела почти фосфоресцирующей, и Люси хотелось поплавать в лунном свете. Интересно, каково оказаться внутри легендарного Голубого грота во время полнолуния? Она решила во что бы то ни стало увидеть грот завтра. Ведь это будет их последний день на Капри.

Она внезапно осознала, какой же дурочкой была, странным образом увлекшись Джорджем, ведь, по всей вероятности, они больше никогда не увидятся. Петра была абсолютно не права. Люси не интересовала Джорджа. Всю неделю он совершенно ясно давал это понять. Это Люси грохнулась в обморок на площади. Это Люси рыдала, как маленькая девочка, обслюнявив ему плечо. Это она накинулась на него в Позитано с поцелуями. Джордж был предельно вежлив, но после Позитано он практически избегал ее. Он игнорировал ее в монастыре, он игнорировал ее на яхте, и он игнорировал ее прямо сейчас. Почему Люси вообще питала иллюзии, что кто-то вроде него может ею заинтересоваться, когда на вилле вьется целый рой красивых, утонченных женщин, ловящих каждое его слово? Должно быть, это все свадебная лихорадка, растущая луна, ну и романтика Капри.

Она собиралась уже было выйти, но услышала, как кто-то спускается по ступеням, и мгновение спустя Джордж появился на пороге.

По какой-то причине она знала, что это он.

— Ты меня преследуешь? — пошутила Люси, стараясь казаться беспечной, хотя слышала, как предательски дрожит голос.

— Да, вообще-то, преследую.

— Правда? А зачем?

— Потому что мне нужно вручить тебе вот это, — сказал Джордж, внезапно подался вперед и поцеловал ее.

Захваченная врасплох, Люси на мгновение отшатнулась, а потом притянула его лицо к себе и принялась жадно целовать.

— Вчера вечером Изабель заявила во всеуслышание, что ты ее маленький ангел и трогать тебя запрещено. Вот почему я пошел домой, — прошептал Джордж, целуя ее прямо под ухом.

— К черту Изабель! Всем запрещено, кроме тебя, — пробормотала Люси, сама удивившись таким словам и внезапно осознав, как сильно хотела его с того момента, как впервые увидела в обеденном зале отеля, до его явления в виде Аполлона, ныряющего со скалы на пляже Да Луиджи.

Люси так отчаянно хотела его, что едва могла дышать, она задыхалась, а Джордж меж тем толкнул тяжелую дверь ногой, прижал Люси к древней каменной стене и целовал ее в шею, позволяя губам останавливаться, тогда как Люси настойчиво тянулась к нему. И вот они уже лежали на каменной скамье. Джордж целовал ее целую вечность, но Люси не хотела, чтобы это когда-либо прекращалось, и когда его пальцы и губы нашли ее грудь и так изысканно мучили ее, она обнаружила, что склоняет его голову вниз, вниз, вниз, пока прозрачная юбка не обернулась вокруг его головы и она не почувствовала, как щетина коснулась внутренней поверхности бедра, а обжигающий язык провел по нежной коже. Люси услышала его приглушенный шепот: «Точно?» В ответ она застонала, раскрылась ему навстречу и зажмурилась. Она отдавалась как никогда раньше, позволяя себе раствориться в удовольствии, столь сильном, что казалось, она сейчас потеряет сознание. Люси затаила дыхание, прикусила губу, пытаясь не кричать, его теплый пот бусинами катился по ее ногам, а ее сердце колотилось в груди, колотилось, как будто вот-вот взорвется, стучало все громче и громче, пока крик не заполнил ее уши и она не поняла, что кричит не Джордж, а Шарлотта.

Шарлотта молотила в дверь и орала:

— Прекратите! Прекратите, вы, оба! Дрон! Дрон вас застукал! Проклятый дрон все снимает!

Люси открыла глаза и увидела парящий над ними дрон и крохотную мигающую красную точку.

Капри, Италия

Люси сидела в ванне, подтянув колени к подбородку, включив душ на максимальную мощность и пытаясь заглушить головную боль. Даже когда вода обрушивалась на нее в полную силу, ощущение было такое, словно голову засунули в тиски, которые сжимались с каждой секундой.

В любой момент ее башка может взорваться, и тогда ничего не останется, кроме клякс на сине-белой плитке. Ее единственный вклад в искусство этой планеты: Джексон Поллок в ванной. И не самый выдающийся. Критики заявили бы, что тут переизбыток красного. Пустая трата, сказала бы мать. Хотя что на самом деле сказала бы мать? Люси невыносимо было даже думать об этом.

Она облажалась по всем статьям и знала это. Пыталась быть той, кем не являлась. Она решила отколоть нечто смелое, непредсказуемое и легкомысленное и посмотреть, что выйдет. Изабель была права. Она, Люси, слишком невинна, слишком похожа на ангела, чтобы дать волю эмоциям. Как ей вообще теперь смотреть всем в лицо? Смущение. Нет, дикое унижение, оттого что ее застукали не с кем-нибудь, а с Джорджем Цзао. Поймали и разоблачили. Всю жизнь Люси была такой ответственной, такой добродетельной, такой идеальной, и вот она попыталась притвориться плохой девочкой, и тут же разразилась катастрофа.

В тот момент, когда Шарлотта начала барабанить в дверь на вилле Йовис, Люси как будто оказалась в странной альтернативной реальности, где все происходило в замедленной съемке, но параллельно каким-то образом ускорялось. Джордж с трудом выпутался из ее юбки, открыл дверь визжащей Шарлотте, выскочил из комнаты и погнался за двумя парнями, что управляли дроном. Парни умчались в лес, Джордж последовал за ними. Люси тоже побежала, но в противоположном направлении. Она не могла смотреть в лицо Шарлотте. По крайней мере, сейчас, а может, никогда.