— А как насчет банковского счета или сейфа для хранения ценностей в банке? — Сэм испытующе взглянул на Мэри-Лу, но смутить ее было нелегко.

— Конечно, счет в банке есть. Ее собственность должна перейти к ближайшей родственнице. К вам, мисс Рафферти, я полагаю.

Преш с удивлением взглянула на нее:

— Я об этом совсем даже не думала… я хочу сказать, раз вы были ее лучшей подругой, то пусть все достанется вам.

— Давайте поговорим об этом позже, — резко прервал ее Сэм. — А пока, раз у вас есть время, может, вы покажете нам дом, а мы поглядим, нет ли тут каких-нибудь других ценностей.

— Конечно.

Показав им весь дом, Мэри-Лу проводила гостей до дверей.

— Благодарю вас еще раз за все то, что вы сделали для Лили. Это такое несчастье — утонуть. И где? В Венеции. Ума не приложу, зачем она туда поехала.

Когда они садились в машину, Сэм проворчал:

— Разумеется, она знала.

— Что знала? — Преш и Сильвия в недоумении уставились на него.

— Знала, что Лили делала в Венеции. Мэри-Лу знала, потому что она летела вместе со мной из Венеции в Париж.

— Боже мой, — прошептала Преш. — Ты полагаешь, что она имеет отношение к смерти Лили?

— А как же! Иначе почему она оказалась там? Держу пари, все это как-то связано с мифическим ожерельем твоей бабушки.

Париж

Сэм снял номер в отеле «Англетер», расположенном буквально в квартале от дома Преш, после чего они поднялись в ее квартиру. Преш заранее позвонила тете Гризельде, и та прислала с посыльным Мяо назад в Париж. Теперь Мяо с приветственным урчанием устремилась навстречу своей хозяйке. Преш подхватила Мяо на руки и угостила особым кошачьим лакомством. Сварив кофе, она уселась на диван напротив Сэма, который с мрачным видом уставился в темный камин.

— У нас нет никаких доказательств, что Мэри-Лу была в Венеции, — сказала Преш.

— Нет, но полиция может легко проверить списки авиапассажиров. У нас также нет никаких улик против Беннета Джеймса или Беннета Юаня, как его ни назови. Но это он убил свою жену, и я готов биться об заклад, что один из этих Беннетов убил Лили.

— Но вскрытие показало, что смерть Лили произошла в результате несчастного случая.

— Точно так же, как в случае с Аной Юань. Тебе следует заявить в полицию.

— Но я не могу, — возразила Преш со слезами на глазах.

— Почему? Ты что, боишься узнать правду?

Но тут уже Преш не выдержала и возмутилась:

— Что ты имеешь в виду?

— Ну давай, Рафферти, признайся: ты не хочешь слышать о том, что твой распрекрасный Беннет или очаровательная Мэри-Лу имеют отношение к смерти Лили.

— Прекрати! — Она отвернулась. — Оставь меня в покое.

Сэм встал:

— Ты слишком хорошо думаешь о людях, это основная твоя беда, Рафферти.

— А твоя основная беда, Сэм Найт, заключается в том, что ты ни о ком не думаешь хорошо. И кроме того, ты не слишком помог полиции установить, что произошло с твоей женой.

Они смотрели друг на друга с откровенной злобой, как два заклятых врага.

Сэм кивнул:

— Ты права. Только напомню поговорку: «Правда сама себя очистит».

У выхода Сэм обернулся и взглянул на нее. Он вспомнил слова предсказателя: «Ответ на второй вопрос может дать другая женщина». И этой женщиной была Рафферти.

— Позвони мне, если передумаешь. — И он вышел, закрыв за собой дверь.

В глазах Преш застыли слезы, она была измучена событиями прошедших дней. Сэм не имел права упрекать ее. Все, он ей больше не друг. И конечно, она никогда не позвонит ему, а если он позвонит ей, она не будет с ним разговаривать.

На следующий день, когда она утром принимала душ, зазвонил телефон. Она продолжала обливаться горячей водой, намеренно игнорируя звонок и удивляясь, почему его не перехватил автоответчик. Впрочем, автоответчик и раньше барахлил.

Однако звон не прекращался. Внезапно мелькнула тревожная мысль: а не произошло ли какое-нибудь несчастье? Наверное, что-то стряслось. Иначе кто бы стал звонить так долго? Взволнованная, она выскочила из душа и, схватив полотенце, бросилась в спальню. Как только она взяла трубку, звонки прекратились. Она постояла одну или две минуты в ожидании, не зазвонит ли телефон опять, а затем вернулась в ванную.

Стоя перед зеркалом, она начала наносить на лицо крем-маску, которая, как уверяла реклама, должна была остановить разрушительный для кожи бег времени. Со временем было все ясно, но как быть со стрессами, вот вопрос.

Преш вздрогнула, когда телефонный звонок опять нарушил тишину. Телефон трезвонил не умолкая. «Сколько же можно звонить?» — возмутилась Преш и взяла трубку.

— Если это ты, Сэм Найт, — нарочито холодным тоном сказала она, — то знай, мне совсем не хочется с тобой разговаривать.

В трубке повисла тишина, затем знакомый голос ответил:

— Преш, это я, Беннет.

Потрясенная, она оцепенела. Ей показалось, что она вот-вот потеряет сознание.

— Преш? Пожалуйста, ответь мне, — умоляюще сказал он. — Мне необходимо поговорить с тобой. Мне надо кое-что объяснить… — Его завораживающий голос будил в ней множество воспоминаний, в том числе очень интимных.

— Мне не о чем с тобой говорить, — ответила она, удивляясь, что голос ее не дрогнул.

— Понимаю. Но поверь мне, я прошу только об одном: о встрече с тобой. Просто мне нужно очень много времени, чтобы объяснить, что с нами произошло. Я не могу жить дальше с таким громадным чувством вины на душе.

Преш упала на постель и закрыла глаза. По ее щекам заструились слезы. А она думала, что избавилась от наваждения. Жить будущим… Но только он позвонил, как все забылось, и у нее опять сдали нервы.

— Я всегда любил тебя, Преш, — горячо уверял Беннет. — Но я не был с тобой честен, вот почему я не смог довести все до конца. А потом уже было поздно. Правда заключается в том, что у меня нет денег, Преш. Я хитрил и обманывал, потому что любил тебя. Я не мог жениться на тебе и жить дальше вместе с той ложью, которую я воздвиг вокруг себя. А сказать правду я не решался, для меня это было слишком.

Она молчала.

— Преш, ты меня слышишь? — Последовала долгая томительная пауза, но ответа он не дождался. — Ну, скажи мне что-нибудь, моя любимая, — сказал он с надрывом, словно он плакал, как и она.

— Я не знаю, зачем ты мне звонишь, Беннет, — наконец вымолвила Преш, садясь в кровати и вытирая слезы. Она не собиралась попасться опять на его удочку сладких обещаний.

— Я должен тебя увидеть, — не унимался Беннет. — Ты должна простить меня, Преш, потому что только тогда мы сможем все начать сначала. Я в Венеции. Давай встретимся здесь, в Венеции, моя дорогая. Я умоляю тебя встретиться со мной, я тебе все объясню. Ты должна мне поверить.