уже не юн, но все еще довольно плохо разбирается в других, не понимает, что они собой представляют и чего от них можно ожидать. Иначе предательство соратника не было бы для него неожиданностью. Как его звали, Тардаэр? Рил, что ли?

Тар дернулся всем телом, уставился на Сорнтрана то ли с удивлением, то ли с возмущением. Наткнувшись на холодный, ничего не выражающий взгляд, смущенно опустил глаза.

Про Рила Тар как-то рассказывал. Оба были членами бандитской группировки, состоящей, в основном, из простолюдинов. Регулярно выбирались на поверхность и приносили оттуда драгоценности, оружие, различные диковинки. Жрицы Пятого Дома охотно выкупали большинство этих предметов, особенно украшения, сделанные из металлов и камней, каких в этих краях почти нет.

Тару, похоже, нравились эти приключения и возможность приобщиться к чему-то новому, малоизвестному. Поверхность вызывала у него какой-то непонятный для Сорнтрана восторг: он при каждом удобном случае начинал рассказывать про очень высокий свод, до которого невозможно дотянуться и который будто усыпан сияющими драгоценными камнями. Еще рассказывал про эльфов, человеков, полуросликов и прочих, которых там видел. И которых грабил и нередко убивал.

Сорнтран всегда внимательно слушал Тара, задавал уточняющие вопросы. Любая информация об окружающем мире могла быть полезна: хотя вылазок на поверхность он не планировал, знать о месте, откуда родом большая часть рабов В’Аргешшара, не было бы лишним.

С одной из таких вылазок вернулись лишь несколько бойцов. Боец по имени Рил, мечтавший обогатиться и занять более достойное место в обществе, предал свою группу: он сговорился с какими-то воинами на поверхности и за вознаграждение привел собственных соратников в ловушку. Тар был одним из немногих, кому удалось отбиться и спастись. В память об этом дне на щеке у него остался довольно уродливый шрам.

— Нужно быть очень наивным, чтобы удивляться предательству того, чья главная ценность и главная цель в жизни — богатство, — сказала матрона.

Сорнтран подумал, что она, разумеется, права. Ей, конечно, проще не ошибаться в намерениях окружающих — с ее-то даром. Но во многих случаях вовсе не нужно уметь слышать чужие мысли, чтобы знать, что у них на уме. Тогда, услышав историю с предательством, Сорнтран подумал, что Тар и его соратники сами были виноваты в том, что не поняли намерений Рила, не были достаточно осторожны и угодили в ловушку. Доверять нельзя никому, даже воинам из своей группы. Им — в особенности. Тар был тогда наивным юнцом — и, похоже, таковым оставался до сих пор и уроков никаких не вынес.

— И нужно быть даже еще более наивным, чтобы думать, что кто-то вроде Сорнтрана готов будет оставить то, что у него есть, ради приключений на поверхности вместе с кем-то вроде тебя, Тардаэр, — сказала госпожа.

Тар вздрогнул, щеки вспыхнули. Губы на мгновение разомкнулись и быстро сжались. Сорнтран не совсем понимал, почему Тар так переживал, и, главное, почему не пытался лучше держать себя в руках. Если Тару что-то и угрожало, его поведение и столь неприкрытая демонстрация слабости и неуверенности в себе бы только усугубили ситуацию.

— Если не станешь умнее, парень, тебя будут предавать снова и снова, и каждый раз это будет для тебя неожиданностью, — сказала матрона.

Сорнтран был с ней согласен. Удивительно, как Тар вообще дожил до сегодняшнего дня. Но если он не вырастет и не поумнеет, вряд ли еще долго сможет выживать — тут или где-либо еще.

— Тем не менее, насчет Сорнтрана ты не полностью ошибаешься, Тардаэр. Какой-то интерес к тебе у него все-таки есть. Не правда ли, Сорнтран?

— Я не совсем понимаю, что Вы имеете в виду, госпожа, — сказал Сорнтран холодно. Разумеется, он понимал. Но пока не знал, как повести себя, чтобы его положение и статус не пострадали. С одной стороны, ничего действительно предосудительного и запрещенного он вроде бы не делал, — так ему, по крайней мере, казалось. С другой, у матроны могли быть другие взгляды на такие вопросы.

— Тебе наверняка любопытно, каково это. Почему бы нам не удовлетворить твое любопытство? Думаю, ты заслужил небольшую разрядку после тяжелого дня. А мне бы, пожалуй, было интересно посмотреть на это.

Сорнтран умело скрыл и удивление, и вздох облегчения. Щеки Тара же покраснели еще больше. Взгляд забегал по полу, дыхание стало частым и неглубоким, а напряженные пальцы сильнее сжали край рубашки.

— На колени, Тардаэр.

— Г-госпожа… это… я… — голос Тара был настолько тихим, что даже с небольшого расстояния его с трудом можно было расслышать.

— Ты же уже делал такое, так в чем дело? — сказала матрона спокойным, немного скучающим тоном. — На колени.

Тар поднял глаза. В его взгляде Сорнтран увидел страх, отчаяние, непонимание, возмущение и еще много всего, что обычно положено скрывать. Но даже если бы он умел это делать, наверняка госпожа прочла бы все это в его мыслях. Скорее всего, он даже не догадывался о том, что она копалась в его голове.

— Не заставляй повторять.

Вновь посмотрев на Сорнтрана и не увидев на его лице ни единой эмоции, Тар опустился на колени.

***

Некоторое время они шли по пустому коридору молча. Тардаэр сутулился даже больше обычного и выглядел обиженным и уязвленным. Вдруг резко остановился и, не оборачиваясь, спросил:

— Ничего не хочешь сказать? Хотя, о чем это я? Ты ведь даже не чувствуешь вины.

Сорнтран вины не только не чувствовал, но и не понимал, с какой стати должен был ее чувствовать. Зато понимал, что теперь и от Тара можно ждать кинжала в спину. Если произошедшее задело его гордость, наверняка он захочет отомстить. И поскольку против госпожи он вряд ли рискнет что-то предпринять, мишенью станет Сорнтран. Именно так бы, скорее всего, поступил сам Сорнтран, окажись он, не приведи Богиня, на месте Тара.

— Зачем ты рассказал ей об этом? — Тар резко развернулся, подошел ближе и посмотрел Сорнтрану в глаза. Тот с удивлением отпрянул, но взгляда не отвел.

— Не знаю, о чем ты. Я никому ничего не рассказывал.

— Ты единственный, кому я говорил о Риле и о том, что произошло во время той вылазки. И ты рассказал обо всем этом этой… м-матроне!

— Повторяю, я ничего не рассказывал, — сказал Сорнтран холодно. Хотел было добавить, что Тар сам ей все поведал — наверняка намного