Вдруг я увидела белый «лендровер», который тяжело пробирался по грязи и иногда объезжал дорогу по обочине. В отчаянии я подбежала к машине и остановила ее. В «лендровере» сидели пожилые англичане, муж с женой. Я им быстро объяснила свою ситуацию и стала умолять взять меня с собой. Женщина сразу согласилась. Я радостно вернулась к автобусу и попросила спустить мой багаж. В «лендровере» женщина выслушала мою историю и пришла в ужас. Она сочувственно протянула мне бутерброд, который я жадно проглотила.

Не проехали мы и километра, как впереди показался серый «лендровер», который двигался нам навстречу. Мужчине-англичанину пришлось применить всю свою ловкость, потому что, если бы на узкой дороге машину повело, столкновения было бы не избежать. Мы медленно продвигались вперед навстречу серой машине. Когда до нее осталось не более двадцати метров, я решила, что вижу мираж. «Остановите, пожалуйста, остановите машину, это мой жених!» За рулем встречного «лендровера», вытаращив глаза и неподвижно глядя перед собой, сидел Лкетинга.

Я как сумасшедшая стала махать ему в окно, чтобы он меня заметил. Я радовалась и очень гордилась им, но в то же время боялась, что он не сможет затормозить на этой ужасной дороге. Я выскочила из машины и побежала к Лкетинге. Это была фантастическая встреча. Он надел самые красивые украшения и нарисовал самый лучший узор. Я не смогла сдержать слез радости. С ним ехали два спутника, и он добровольно отдал мне ключи, чтобы дальше я ехала сама. Мы перегрузили багаж, и я горячо поблагодарила своих спасителей. Англичанин сказал, что теперь, увидев моего красавца, понимает, почему я здесь.

В дороге Лкетинга рассказал, что пастор Джулиани передал ему мое сообщение и он сразу пошел в Маралал. Только в десять часов вечера ему стало известно, что автобус застрял и среди пассажиров есть белая. Когда автобус не приехал и наутро, он пошел в гараж, забрал наш отремонтированный автомобиль и поехал спасать жену. Я не понимала, как ему это удалось. Дорога была хоть и довольно прямая, но очень грязная. Он все время ехал на второй передаче, и ему постоянно приходилось заводить заглохший мотор, но в остальном «акуна матата, нет проблем».

Мы приехали в Маралал и заселились в гостиницу. Трое мужчин сели на кровать, я устроилась напротив. Лкетинге не терпелось узнать, что я привезла, и два воина смотрели на меня глазами, полными ожидания. Я открыла сумки и достала одеяла. Увидев мягкое ярко-красное одеяло, Лкетнга засиял. Я попала в точку. Полосатое одеяло он хотел немедленно подарить другу, но я возразила, потому что хотела сама пользоваться им в маньятте вместо колючих кенийских одеял. Затем я вручила Лкетинге три сшитые мною канги. При виде платков глаза у воинов вылезли из орбит, и я объяснила любимому, что их он может подарить. Увидев магнитофон и услышав голоса моих родственников, Лкетинга потерял дар речи, особенно когда узнал голоса Эрика и Джелли. Его радости не было предела, и я радовалась вместе с ним, потому что еще никогда не видела, чтобы кто-то приходил от обычных вещей в столь бурный восторг. После этого мой любимый стал сам рыться в сумке, чтобы посмотреть, что я еще привезла. Увидев колокольчик для коров, свадебный подарок моей мамы, он обрадовался как ребенок. Два других воина, осмелев, тоже стали звонить в колокольчик. Мне показалось, что здесь он звучит намного громче и красивее. Им тоже захотелось иметь такой колокольчик, но он у меня был один, и поэтому я отдала им маленькие колокольчики, которым они тоже очень обрадовались. Когда я сказала, что это все, мой любимый продолжил копаться в сумке и, достав коробку с пудингом и лекарства, стал с удивлением их рассматривать.

Наконец мы, преодолевая языковые трудности, попытались поделиться новостями. Дома все хорошо, потому что наступил сезон дождей, зато появилось много москитов. Сагуна заболела и ничего не ела с тех пор, как я уехала. Ах, я была так рада, что завтра поеду домой!

Сначала мы все вместе пошли есть. Разумеется, нам подали жесткое мясо, лепешку и листовой шпинат, и вскоре весь пол был усыпан костями. Мир выглядел совсем иначе, чем еще три дня назад: здесь мне было хорошо. Поздно вечером воины ушли, и мы наконец остались вдвоем. Из-за непрекращающегося дождя в Маралале было холодно, и о том, чтобы принять душ на улице, не могло быть и речи. Лкетинга принес огромный таз с горячей водой, и я помылась в номере. Я была счастлива снова оказаться рядом с любимым, но заснуть оказалось сложно. Кровать была такая узкая и прогнувшаяся, что я никак не могла улечься.

Рано утром мы пошли в офис, чтобы узнать, не продвинулось ли дело с удостоверением личности Лкетинги. К сожалению, нет! Служащий сказал, что дело шло медленно потому, что мы не могли указать номер. Эта новость привела меня в уныние, потому что по приезде в Кению я получила визу только на два месяца. Успею ли я выйти замуж за столь короткий срок, было неясно.

А пока мы решили поехать домой. Из-за дождя по лесной дороге было не пробраться, и мы двинулись в объезд. Эта дорога сильно изменилась. Повсюду валялись большие ветки и камни, дорогу пересекали глубокие рытвины. Полупустыня расцвела, в некоторых местах даже выросла трава. Как же быстро здесь все менялось! Вдоль дороги мирно паслись зебры. Группы страусов, услышав шум мотора, стремительно убегали прочь. Мы пересекли маленькую, а потом более крупную реку. В реках бурлила вода, но благодаря четырехколесному приводу мы, слава богу, преодолели это препятствие, не застряв в песке.

До Барсалоя оставался еще час езды, когда я услышала тихое шипение, и вскоре автомобиль накренился набок и встал. Мы прокололи шину! Чтобы добраться до запасного колеса, нам пришлось все выгрузить. Потом я залезла под перепачканную машину и установила домкрат. Лкетинга мне помог, и уже через полчаса мы тронулись в путь. Вскоре мы наконец добрались до маньятты.

Перед нашей хижиной, улыбаясь, стояла мама. Сагуна бросилась в мои объятия, едва не сбив меня с ног. Это была очень трогательная встреча, и даже на щеке мамы я запечатлела поцелуй. После того как мы затащили все вещи в маньятту, в ней почти не осталось места. Мама приготовила чай, и я вручила ей и Сагуне сшитые мною юбки. Все были счастливы. Лкетинга включил магнитофон и запустил кассету, что вызвало бурное оживление. Когда я протянула Сагуне коричневую куклу, подарок моей мамы, все раскрыли рты, а Сагуна с громким воплем выбежала из хижины. Я не понимала, что вызвало такой переполох. Мама с опаской смотрела на куклу, а Лкетинга спросил, не мертвый ли это ребенок. Поначалу озадаченная, я наконец рассмеялась: «Нет, это просто пластмасса». Но на то, чтобы привыкнуть к кукле с волосами и глазами, которые умели открываться и закрываться, им потребовалось некоторое время. В хижине стали собираться дети, которые с большим удивлением рассматривали куклу. Когда другая девочка захотела ее поднять, Сагуна протиснулась к игрушке и крепко прижала ее к себе. С этой минуты больше никто не имел права прикасаться к кукле, даже мама. Сагуна ложилась спать только со своим «ребенком».

После захода солнца нас атаковали комары. Все вокруг было пропитано влагой, и они, по-видимому, чувствовали себя превосходно. Несмотря на то что в хижине горел огонь, они роились над нашими головами. Я, как могла, отмахивалась от них. Спать было невозможно, они кусали меня даже через носки. Комары значительно омрачили мою радость от возвращения домой. Я спала в одежде и накрылась новым одеялом, но, в отличие от остальных, засунуть голову под одеяло не могла. Доведенная до отчаяния, я заснула лишь к утру. Проснувшись, я не смогла даже открыть глаза, так сильно меня искусали. Подцепить малярию мне не хотелось, и я решила купить москитную сетку, хотя пользоваться ею в маньятте с открытым очагом было небезопасно.