Неизвестно, сколько бы длились согласования — может, месяц, может, поболее. Но «заказчики» действительно устали ждать.

Когда Глеб понес Ивановичу расписанный по пунктам план Громова, в назначенном месте (на сей раз это был трактир «Карповка» на Каменноостровском проспекте, заведение новое, но ставшее местом сбора всех окрестных выпивох) ему сперва пришлось ждать чуть ли не четверть часа, а потом туда ворвались и буквально зажали его в угол два человека.

Один был коренастый, кругломордый, с голым черепом, нехорошим взглядом и нарочито бандитскими повадками. Другой — повыше, черноглазый брюнет с орлиным носом — при разговоре как-то особенно противно кривил рот.

— Выходит, это ты, господин хороший? — нагло спросил кругломордый.

Глеб, пожалуй, слишком долго служил кабинетным чиновником и не сразу сообразил, с кем имеет дело.

— А вы, собственно, кто? — почти любезно поинтересовался он.

— Он, — кивнул брюнет. — Больше некому. Ну…

— Ну так, бикицер[19], фраерок, гони маляву! — весело потребовал кругломордый.

Но тут Глеб опомнился. Очень уж он любил доказать свою правоту, причем кому угодно, и в анналах бастрыгинского особняка бытовала история, как он поругался с дворником, неправильно сгребавшим снег с обочины, почему и опоздал на важное совещание.

— Во-первых, сперва полагается представиться, — начал Глеб. — Во-вторых, позвольте ваши верительные грамоты…

— Чево?! — Кругломордый даже растерялся.

— Без верительных грамот я и разговаривать не стану. В-третьих, как стоите? Вы пьяны? Я крикну половым, и вас выведут отсюда со скандалом! В-четвертых…

— Ну, будет, будет, — оборвал его брюнет. — Кот, спрячьте свою пукалку. Тут не место…

Глеб, читая приблатненному парню мораль, даже не обратил внимания, что тот лезет красной лапищей за пазуху.

— А вы кто такой? — сердито спросил он черноглазого.

— Этого вам знать пока не полагается. Мы по тому делу, которое вы уже целую вечность обсуждаете с господином Ивановичем…

И Глеб наконец понял, что валяние дурака окончено и начинаются серьезные переговоры.

— Господин Иванович не предупредил меня о вас, — строптиво ответил он.

— Есть нечто, известное только вам двоим. «Палкин», мужская комната… продолжать?..

— Продолжать.

— Головомойка. В емкости, для того не предназначенной.

— Еще…

— В сосуде, хм… для естественных отправлений.

— Это что? — удивился кругломордый.

— Это белая фаянсовая посудина, на которую садятся, спустив штаны. Вы довольны, господин Гусев?

Тут Кот, до которого дошло объяснение приятеля, расхохотался.

Глеб был вынужден признаться, что доволен. Тогда начался весьма суровый разговор. И вот к нему поручик оказался совершенно не готов.

Спасло его лишь то, что человек по прозвищу Кот сильно заинтересовался пулеметной мотоциклеткой и задавал такие вопросы, по которым даже кабинетный труженик Гусев смог понять: этот неприятный кругломордый парень имеет на счету несколько вооруженных ограблений.

Про мотоциклетку Глеб подробности знал, потому что изобретатель Петя Лапиков и исполнитель Алекс Громов много чего рассказывали. К тому же кабинет кабинетом, но «совята» регулярно выезжали на стрельбище и осваивали все стволы, которые употребляются в России. А память у Глеба была отменная. Он не очень понимал, как действует «тонкие», но мог привести важные цифры: скорострельность — четыреста выстрелов в минуту, патронная лента — на двести пятьдесят патронов.

— Значит, меньше, чем за две минуты, этот боезапас будет расстрелян? — уточнил брюнет.

— Отчего же? Стрельба обычно ведется короткими очередями.

Ох как пожалел Глеб, что не запомнил рассуждений Громова об охлаждении ствола!

— А вот «максим» — чуть не шестьсот в минуту! — неожиданно заявил Кот.

— Ладно, хватит про пулеметы, это не имеет большого значения, — прервал его брюнет. — Первое, господин Гусев, нам необходимо получить письмо от самого мистера Рейли. Второе, мы должны быть уверены, что его перевод в «Кресты» — дело решенное. Иначе мы потратим время и дождемся распутицы, после чего ваш план потеряет всякий смысл. То есть извольте предоставить копии деловой переписки по этому вопросу. В идеале — оригиналы…

— Тогда мне нужны гарантии, — сказал Глеб. — Вынести из учреждения оригинал — это, знаете ли, слишком большой риск.

— Какие гарантии?

— Финансовые.

— Кажется, сумма была оговорена…

— Да. Но риск повышается, нужен аванс. Вы ведь понимаете: в случае, если нас раскроют, придется бежать через Великое княжество Финляндское в Швецию. Но не с пустыми же руками?

Вот теперь Глеб попал в свою стихию. Спор о том, в чем он разбирался, всегда радовал его больше, чем обед в лучшем ресторане. Но в этот раз противник ему достался достойный — черноглазый красавец тоже недурственно умел спорить.

Кот только переводил круглые глаза с Глеба на товарища и обратно. Он видел, что идет отчаянный поединок, и, похоже, ощущал себя азартным московским купчиком, нечаянно угодившим на петушиные бои.

Поручик же, не прекращая поединка, составлял в уме словесные портреты брюнета и Кота. Как всякий образованный человек, Глеб умел рисовать и в гимназии усердно копировал голову Зевса, а может, Аполлона со всеми ее мраморными завитками. Но уж больно давно это было.

Наконец «заговорщики» определили сумму аванса, назначили место следующей встречи и расстались, весьма довольные собой…

Примчавшись в бастрыгинский особняк, Глеб усадил к телефону подпоручика Белова, наказав раздобыть Голицына хоть из-под земли, а сам пошел к Зиночке Ермоловой.

Зиночка, раненная в голову, была вынуждена остричь свои замечательные светлые косы. Результатом этой беды было ее твердое решение надеть мундир и штаны.

«Ну что за безобразие: все одеты, как прилично офицерам, одна я в юбке, как дурочка!» — заявила она сперва своему непосредственному начальнику, Голицыну, а потом и самому князю Вяземскому. И добилась-таки позволения ходить на службу в офицерской форме. Но для оперативной работы подпоручику Ермоловой было велено одеваться дамой, и Голицын за свой счет купил ей дорогой парик.

Гусеву же Зиночка нравилась в любом наряде, к тому же она хорошо рисовала.

Перепортив две дюжины листов, они наконец получили два портрета, имевшие сходство с Котом и брюнетом. А потом и Голицын приехал.

— Так этого господина я, кажется, знаю, — сказал он о черноглазом красавце. — Зиночка, позовите…

— Не Зиночка, а подпоручик Ермолова, — поправила его девушка.