но также в самой упаковке! Совершенно очевидно, что часть я съела вместе с шоколадом! Меня едва не стошнило. В тот вечер я увезла сумку со всем ее содержимым домой, все выстирала и с тех пор хранила продуктовые запасы только в плотно закрытых пластиковых контейнерах.

Я сама была виновата. Надо же было решить, что они не станут рыскать у меня в сумке в поисках угощения – ведь мыши в тюрьме обитали повсюду!

Вскоре после этого заключенный из крыла Е пожаловался мне, что приберег на полке шоколадное яйцо, чтобы как-нибудь побаловать себя, но ночью, проснувшись, обнаружил мышь, доедавшую его заначку.

О да, я его понимала!

* * *

Работа, которой я занималась в Скрабс, сильно отличалась от той, к которой я привыкла во время своей частной практики. Тюремная медицина больше походила на пожаротушение, когда приходится подавлять один кризис за другим. Мне нравились динамика и адреналин, но какая-то часть меня скучала по «детективной» стороне профессии. Поэтому, когда возникла просьба осмотреть заключенного, который очень плохо себя чувствовал, я с радостью приступила к делу.

Весь в поту, он вошел в кабинет, пошатываясь и дрожа. Это был высокий, худой сомалиец, которого, как говорилось в карте, перевели к нам 2 дня назад из другой тюрьмы. Я инстинктивно попыталась его подхватить, поскольку он едва держался на ногах, и осторожно усадила на кушетку.

Потом представилась и попросила описать симптомы болезни. Но он лишь смотрел на меня, не в силах произнести ни слова. Из карты было известно, что ему 23 года.

Сильвия попросила меня его осмотреть, потому что сильно о нем тревожилась.

– Сколько он уже в таком состоянии?

Она пожала плечами.

– С самого прибытия, но мы не знаем, сколько он проболел до перевода, а в карте всего пара слов.

Абди лежал на кушетке, обливаясь потом и дрожа. У него была высокая температура. Постепенно он начал реагировать и смог ответить на мои вопросы. Сказал, что у него сильно болит голова и его часто рвет, а в предыдущие несколько недель он ощущал постоянную слабость, общее недомогание и кашель.

Шея у него немного опухла, но сыпи я не заметила. Осмотрев глаза, обратила внимание на нистагм – непроизвольные движения глазных яблок. От фонарика он тут же отвернулся, что говорило о светобоязни. Ему явно было очень плохо; требовалась срочная госпитализация. Однако, как всегда, я знала, что за нее придется сражаться. Абди по-прежнему лежал на кушетке; он был такой высокий, что его длинные худые ноги свешивались за край.

Когда я заканчивала осмотр, старший офицер крыла С зашел проверить, как у нас дела. Раньше мы с ним не пересекались, хотя я точно слышала его голос с выраженным акцентом джорди, разносящийся по коридорам тюрьмы.

– Ну и что тут у нас, док? – поинтересовался он, уперев руки в бока. –  Сильвия говорит, вы хотите его в госпиталь послать, – он кивнул головой в сторону Абди.

Я ужасно устала от борьбы и отстаивания решений, которые считала единственно возможными.

– Ему нужно срочное лечение, и его нужно отвезти сейчас же! Я подозреваю серьезное инфекционное заболевание, затрагивающее нервную систему. Ему необходимы внутривенные инъекции антибиотиков.

Я искоса взглянула на Абди, но он никак не реагировал, словно не слышал моих слов. В каком-то смысле я была даже рада. Мне не хотелось его волновать. Однако я знала, что должна как следует надавить на офицера, чтобы парня отправили в больницу.

Тот тем временем рассмеялся, раскачиваясь на каблуках.

– Да вы, похоже, шутите!

Потом, постучав по часам, заметил:

– Сейчас уже пять. Это не может подождать до тех пор, пока у нас будет больше охраны? Думаю, до утра он вполне доживет, док!

Я была в ярости. Не хватало еще, чтобы человек без медицинского образования вступал со мной в споры! От злости я вновь обрела силы и решимость. После всех сражений, которые мне пришлось выдержать за последние несколько лет, я научилась не позволять тюремным офицерам, неважно какого ранга, на меня давить.

Я встала в ту же позу, что и он, уперев руки в бока, и прошипела:

– Это нужно сделать сейчас!

Яд в моем голосе, наконец, сработал.

– Ладно, док, как скажете, – ответил офицер и связался по рации с диспетчерской, прося вызвать скорую помощь.

Я повернулась обратно к Абди.

– Молодец, – похвалила меня Сильвия, – знаю, порой это очень нелегко.

Она поглядела на Абди, который так и лежал в полузабытьи.

– Побудешь с ним пока? – попросила я ее. – Мне надо в приемник.

– Иди-иди, – махнула она рукой, – конечно, я с ним посижу.

Я шла по коридору поступью победительницы, сознавая, что добилась своего, но тут услышала свое имя, эхом разнесшееся по коридору крыла С. Только одна женщина в этом заведении обладала легкими, способными издать такой звук.

– Добрый вечер! – приветствовала я начальницу Фрейк; от нервного напряжения мой голос звучал на октаву выше.

Она сделала знак подойти поближе. Смешно было до сих пор так ее пугаться, но я ничего не могла с собой поделать.

– Здравствуйте, доктор Браун, – сказала она, – надо поговорить.

Глава девятнадцатая

– Док, – сказала Фрейк чуть ли не застенчиво, – я хотела вас попросить об услуге.

Я понятия не имела, с чем могу помочь начальнице службы безопасности тюрьмы.

Она понизила голос:

– Мне дали Орден Британской Империи!

– Ого, вот это новость! Мои поздравления!

Я искренне порадовалась за нее, хотя нисколько не удивилась. Начальница Фрейк превратила Скрабс в одну из самых надежных тюрем в Великобритании; для женщины дослужиться до такого поста, в преимущественно мужской среде, да еще в былые времена, считалось огромным достижением, так что она определенно заслужила награду. Я ей от души восхищалась.

– Спасибо, – ответила начальница. – Но проблема в том, что у меня нечего надеть на аудиенцию у Королевы. Ни одного платья! Да я их вообще никогда не носила, выгляжу в них смешно. Так что нужен элегантный костюм, вот только не представляю, где такие покупают.

Вид у нее был растерянный.

– Поэтому я решила у вас спросить, где его можно найти.

Я смутилась. Мысль о том, чтобы пойти по магазинам со всемогущей начальницей службы безопасности тюрьмы, повергла меня в ступор.

– Вы всегда выглядите элегантно и профессионально, вот я и подумала, что вы тот самый человек, кто может мне посоветовать.

– Ну конечно, я вам помогу, – ответила я, до смешного обрадованная ее просьбой.

Потребовалось немало времени, но вот уже я стала частью общей команды, а не просто медицинским персоналом. Однако