Это ужасно! Сначала она стала игрушкой мужчин, а потом ее убили. Никому не пожелаешь такой судьбы. Все, что у нее было, – это танец.

– Все, что есть у тебя, – это работа?

– Не надо меня анализировать!

– Уверена?

Она сжала губы, но с ответом не нашлась. Карлин не отстранился. Он смотрел на нее теперь насмешливо, а она не знала, куда деться от изнуряющего желания податься вперед еще чуть-чуть и поцеловать его. Мог кто угодно зайти. Карлин мог разозлиться, он ее начальник и преподаватель. Она может потерять работу. Поставить крест на карьере. Она снова ощупала его лицо взглядом. Дыхание перехватило. Да черт с ней, с полицией, она вернется в психологию.

Она прекрасно понимала, что с ней происходит. И почему он. Недоступный во всех отношениях мужчина. Но она видела, что он балансирует на краю. И хотела спихнуть Карлина в бездну. Девушка продолжала сжимать его руку в своих. Чуть-чуть качнулась вперед, проверяя реакцию. Мужчина не отстранился. Она выпустила его ладонь, подняла правую руку и прикоснулась к его скуле. В карих глазах профайлера скользнула молния.

– Кейра, – приглушенно, предупреждающе скорее выдохнул, чем сказал, он.

Он не задавал глупых вопросов в духе «что ты делаешь». И он не встал. Не отшатнулся. Он вообще не пошевелился, следя за ней. Будто ждал следующего шага. На что она еще решится. После всего, что произошло в ее жизни, она не боялась. И ни на что не рассчитывала. Она жила инстинктами. Потому что только так чувствовала себя живой. Подняла вторую руку. Подалась вперед и прикоснулась к его губам своими. Поцеловала. Почувствовала его дыхание, жар, который охватил обоих. Карлин положил руки поверх ее ладоней и осторожно убрал их со своего лица, опустил на колени. В свою очередь прикоснулся к ее скулам. Поцеловал сам, и она почувствовала, как отключается от реальности. Поцелуй был невесомым, таким нежным, таким желанным.

Долгожданным.

Внутри что-то взорвалось. Когда Марк не без труда (для нее это отчуждение было подобно пытке) отстранился, Кейра открыла глаза. Она ждала смущения или торжества, но вместо этого увидела скупую, почти серьезную улыбку.

– Пойдем, – сказал он. – Я отвезу тебя домой.

19. Альберт. 1979

Весна 1979

Треверберг

Мальчик с задумчивым видом посмотрел в плетеную корзинку с лепестками роз. Лили стояла рядом. Она была похожа на такую же розу в своем пышном платье. И прическа какая-то странная. Как и у мамы. Мальчик не любил, когда мать с сестрой рисовали лица, и не любил, когда они собирали волосы в сложные конструкции. Ему намного больше нравились коса или хвост. Но если распущенные – чистое наслаждение. Ему очень нравились длинные волосы. Он решил, что когда женится, то выберет женщину с длинными-длинными, как у Лили, волосами. И вот она их собрала. Как-то зализала, превратив в дурацкий блестящий шар. Она называла это «пучок». Также звучали непонятные Альберту слова про «последний писк моды», которые он мог объяснить по отдельности, но вместе вообще не получалось.

– Когда я подам сигнал, – говорил мужик-коротышка, которого мама называла распорядителем, – вы должны пройти по коридору до самого алтаря, идя на два шага перед вашими родителями, и выбрасывать лепестки на пол и на них. Все понятно?

– А зачем это надо? – спросил Альберт, невинно хлопая глазками.

– Ты же не хочешь расстроить маму? – спросил коротышка.

Перед мысленным взором мгновенно встали темный чулан и узкая полоска света, соединяющая его с миром живых, и Альберт лихорадочно замотал головой. Он сделает что угодно, лишь бы не расстроить маму.

Лили рассмеялась.

– Маму сегодня ничего не расстроит. Ты рад, что у тебя появится папа, Альберт?

Мальчик недоуменно посмотрел на сестру.

– У нас.

Лили усмехнулась.

– Мне не нужен папа, мне и так хорошо. А вот ты хотел. Даже просил его. И теперь у нас он есть. Будет.

– Пират, – улыбнулся мальчик. – Настоящий грозный капитан.

– Ой, никакой он не капитан. Просто владелец карусели.

– Нет! – крикнул Альберт. – Он капитан!

– Что за шум?

Из соседней комнатки показалась мама. Накрашенное лицо было очень красивым и очень чужим. Лили, кажется, смутилась и отвела глаза.

– Все хорошо, мам, – сказала сестра. – Начинаем?

– Я так волнуюсь…

Почему мама говорит таким странным тоном? Вообще на себя не похожа. Он ее не узнавал. Она проводила с ним еще меньше времени, чем обычно. Раньше ее занимала только работа – и он был рад помочь. Но уже давно она на работу не ходила. Или ходила, да не на ту. В любом случае, Альберт все чаще оставался дома один. Или с сестрой.

– Все будет хорошо. – Лили улыбаясь маме. – Ты будешь самой счастливой.

Мама вышла из комнатки полностью, и мальчик увидел, что на ней длинное белое платье. Очень красивое. Он замер. Мама была похожа на богиню. Такая невинная. Такая… такая красивая, такая… идеальная. Он даже потянулся к ней, но вовремя остановился. Белое. Он не может трогать белое платье. Она говорила, что нельзя.

– И вы тоже, родные мои, – сквозь слезы улыбнулась мама. – Он хороший человек. Он любит меня и любит вас.

Кто там кого любит, Альберт не знал. Он знал только, что сегодня у него появился папа. Не понимал, почему для этого нужен отдельный день, белое платье и церковь. Он и так все чаще появлялся у них, хотя мама сказала, что после этого дня – она называла его странным словом «свадьба» – они оставят свою маленькую квартиру и переедут к пирату. Куда и зачем, он не понимал. Но это звучало как захватывающее приключение. «Мы начнем новую жизнь», – говорила мама. А он ей верил. Он всегда ей верил.

– Пора, – вмешался коротышка. – Дети, помните, что нужно делать?

– Я не ребенок, – огрызнулась Лили.

Старичок отмахнулся от нее, как от назойливой мухи.

– Помните или нет?

– Помним! – радостно сообщил Альберт.

– Тогда пошли! Проводите свою маму к мужчине, который станет ей мужем, а вам – отцом.

20. Марк

5 октября, вечер

Спальные районы, Новый Треверберг

Карлин мелко барабанил подушечками пальцев по обтянутому алькантарой рулю автомобиля. Ему нравилась некоторая громоздкость конструкции, то, как соседи-немцы выверяли каждый миллиметр своих творений, то, какие эмоции ему дарил недавно купленный седан «Ауди». Но сейчас в движениях его рук преобладала нервозность. Мгновение назад он припарковался напротив дома, где жила Кейра, и тишина в салоне из напряженной превратилась в гнетущую. Девушка не сказала ни слова после предложения отвезти ее домой. Что творилось у нее в голове, Карлин не знал и не