— Ну так эта ведьма как бы учитель мой, — кое-как выдавила сквозь смех мелочь, — я ей должна быть верной, разве нет?

Я слегка опешила, не зная, злиться ли на то, что Оли подтвердила мое ведьмовство, или радоваться проявлениям ее лояльности.

— Женщины, — вздохнул Макса. — Признавайся, Аленна, что ты со мной сделала? В последний раз, когда я, по твоей милости, явился на представление невест с шипастым хвостом, Па обещал лишить меня наследства, если я еще хоть раз попадусь на твои уловки. Ты же не хочешь величать государем-наследником Алекса?

— А это уже шантаж, ваше высочество. И потом, не ты ли умолял меня придумать что-нибудь, что избавило бы тебя от внимания всех этих девиц?

— Но не скорпионий хвост же! — воскликнул Макса, нервно откинув с глаз длинную челку, за последние пять минут отросшую сантиметров на двадцать. — О! А это что?!

Он резво сотворил призрачное зеркало и, опешив, уставился на свой обновленный облик.

— Аленна! — заорал он, едва вновь обрел способность говорить. — Ты бы меня еще в платье переодела!

— А что? Это идея, — нежно улыбнулась я, поднимая руку, словно желая стряхнуть новую искорку.

— Только попробуй! — попятился братец, окутавшись мощным щитом. — Ты представляешь, как выскажется Па, если государь-наследник появится в подобном виде? Что за дрянь ты на меня повесила?

— Вот, Оли, — я демонстративно повернулась к хихикающей девчонке, — учись. Это плетение называется власорост. Очень хорошо помогает в битве с волосатыми пластелинами, нападающими на слабых беззащитных девушек. Одна маленькая искорка, и через несколько минут эти гады ничего не видят — челка мешает. Ну и в обыденной жизни пригождается, — я красноречиво взглянула на Максу, безуспешно пытавшегося бороться с отрастающими локонами секущим плетением.

— Аленна! — взвыл он, когда брови закрыли ему глаза. — В тюрьму отправлю! Казню! Замуж отдам!

— Ну ладно, ладно, — сжалилась я, снимая сглаз. Царственная шевелюра тут же вернулась к нормальным размерам.

— Вот ведь ведьма, — проворчал братец, с облегчением разглядывая свое отражение.

— Рассказывай, что нового дома? — Я согнала приблуду с дивана, освобождая место брату, и красноречиво указала ей на дверь спальни. Оли не стала спорить и, прихватив книгу, ушла.

— А вот не хочу рассказывать, — фыркнул он, усаживаясь. — В другой раз не будешь на мне свои пакостные изобретения пробовать.

— А косички заплетать научиться хочешь? — ехидно ухмыльнулась я.

— Ну и кто из нас шантажист? — вздохнул Макса. — Ничего особенно нового не происходит. Па очень заинтересовался финансами академии, насел на дядюшку. Тот пока отбрыкивается, мол, деньгами не занимался, ему хватало учебной нагрузки. На середину зимы назначили большой прием. Снова будут мне невесту искать. Но, по слухам, и по твою душу охотники приедут.

— Опять?! — нахмурилось мое разом растерявшее хорошее настроение высочество. — Реконструкция левого крыла дворца закончена, и Па решил кардинально обновить правое?

— Нет, нет, — замахал руками Макса, — насколько я понял, все на добровольных началах, даже для меня. А тебя, пока ты в этом кресле, вообще заставить невозможно, знаешь же…

Полюбовавшись на мою недоуменную физиономию, братец вздохнул:

— И когда ты начнешь читать что-нибудь, кроме сборников атакующих плетений? Ректор Академии стихий своей личной жизнью распоряжается самостоятельно. Тут ему даже правитель не указ, такова традиция. Мол, только он сам волен решить, когда сможет совмещать заботы о студиозах с семейной жизнью. И с кем он эту семейную жизнь намерен строить, решает тоже он. Ты думаешь, почему дядюшку до сих пор не женили? Вот поэтому. Он-то такой же носитель королевской крови, как и мы с тобой. И выдернул его Па из Академии так резво, потому что дядя Симеон вздумал жениться на черначке.

— Серьезно?

— Еще как. Впрочем, Академия ему милее невесты. Теперь он клянется, что если Па вернет его сюда, то жениться не будет. Но Па пока медлит. Не верится ему в такую быструю капитуляцию. А может, хочет на зимнем приеме дядюшке невесту подобрать, чтоб уж наверняка. Не знаю, мне-то не докладывают.

— Хмм… Интересно. А вот если с ректором что-нибудь случится, что тогда делают?

— Что это с тобой должно случиться? — с подозрением сощурился Макса.

— Ничего, — я старательно улыбнулась. — Я, конечно, не в восторге от подобной обузы, но кончать жизнь самоубийством не собираюсь. Мне чисто так, для общего развития интересно. Вот если ректор свернул себе шею, кто станет новым ректором?

— Насколько я помню, такого еще не бывало. Был случай, когда ректор заболел серьезно и умер. Тогда хранителем Академии лет на десять стал правитель, наш прадед. Магия Академии — штука хитрая, она не примет нового ректора без церемонии отказа прежнего. А мертвецу, сама понимаешь, обряды править не с руки.

— И как эту проблему решили?

— Вроде бы пришлось ждать, пока дух умершего пройдет все уровни перерождения и его можно будет призвать для обряда. Да ты бы сама почитала. Вон у тебя на полке «Полная история Академии стихий» стоит.

Я скептически посмотрела на здоровенный талмуд размером с половину столешницы.

— Не сейчас. Видишь, какая у меня мебель? Не выдержит ведь веса монументальных знаний, развалится к ифитам и мне ноги переломает.

— А что это, кстати, за мебель такая странная? У нас парты были похожие, когда я здесь учился.

— Парта и есть. Проверяю, каково студиозам за такими сидеть. Обновляю, так сказать, впечатления.

— И как результаты? — усмехнулся Макса.

— Пока в результатах три занозы, синяк на колене и вечный поиск «куда положить хоть что-нибудь». Очень неудобная конструкция. И как мы за такими учились?

— Понятно, — братец поднялся. — Ладно, засиделся я у тебя, а меня там финансы ждут.

— Так ты серьезно должен это сам проверять? — округлила глаза я.

— Ну не сам, но должен, — скривился Макса. — Па считает, что правитель должен разбираться в бухгалтерии. Вот и буду учиться на твоих книгах.

— Удачи. Там ифит ногу сломит.

— Умеешь ты утешить, — ухмыльнулся братец, ступая в портал.

Арка на мгновенье вспыхнула, и я осталась в одиночестве.

Итак, бредовый вариант, что дядюшка решил угробить племянницу, дабы освободить любимое креслице, отпал сам собой. Слишком долго, муторно и ненадежно. Если я не совершу обряд отречения, то Академия не примет нового ректора. А если меня и заставят силой, то у Па и Тайной канцелярии тут же возникнет масса вопросов, когда и как я это сделала. А значит, мой дух вызывать будут обязательно, пусть и десять лет спустя, что для моего убийцы окажется фатальным.

Но кто же тогда?!

Единственный след, оставшийся в моем распоряжении — чернак-сторож и его темные делишки. А о нем мне могут рассказать только в таверне «У наемника». Вот с нее я и решила начать.