Потом кому-то в светлую голову пришла светлая же мысль о конфискации имущества колдуна или ведьмы в пользу государства и святой матери церкви. Кое-что перепадало и доносителю. Тогда брались не только за бродяг…

С одной стороны, в Европе вовсю разворачивалось Возрождение – переводились с арабского труды античных авторов, выкапывались из земли великолепные статуи греческих или римских времён, сочинялись «Божественная комедия» Данте и «Кентерберийские рассказы» Чосера, создавались картины Леонардо, скульптуры Микеланджело, дворцы Браманте и Брунеллески.

С другой стороны, несчастная рыдающая женщина признавалась палачам-святошам, что умеет оборачиваться мастифом, чёрным львом, белым медведем, быком, псом и котом…

А масштабы этой эпидемии были чудовищными. Вот что писал немецкий священник из Бонна сиятельному знакомцу:

«…Кажется, вовлечено полгорода: профессора, студенты, изучавшие право, пасторы, каноники, викарии и монахи уже арестованы и сожжены. …Канцлер с супругой и жена его личного секретаря уже схвачены и казнены. На Рождество Пресвятой Богородицы (7 сентября) казнили воспитанницу князя-епископа, девятнадцатилетнюю девушку, известную своей набожностью и благочестием. …Трёх-четырёхлетних детей объявляли любовниками дьявола. Сжигали студентов и мальчиков благородного происхождения от девяти до четырнадцати лет. В заключение скажу, что дела находятся в таком ужасном состоянии, что никто не знает, с кем можно говорить и сотрудничать».

И это в одном-единственном германском городке. Год 1629-й.

А поскольку имущество осуждённых подлежало конфискации, то на костёр отправляли самых успешных и зажиточных. А из женщин – самых красивых, гордых и независимых. Короче говоря – элиту.

Процесс пошёл, и остановить его не могли ни войны (в том числе Тридцатилетняя), ни крестьянские бунты, ни голод, ни чума. Для колдуна и ведьмы всегда находилось время!

И всё это не легенды – сохранились хроники, протоколы суда, накладные на хворост и верёвки…

Как-то счастливо миновала эта разоблачительная зараза нашу страну: не до того было, хватало реальных бед – Орда, царь Иван, Смутное время. И православная церковь принципиально не перенимала ничего у проклятых католиков. К тому же крестьянская община лучше знала, кто у них ведьма, а кто просто вредная баба. А уж без знахарок-травниц было и подавно не обойтись…

…Думаете, почему русские женщины в Западной Европе пользовались таким бешеным успехом? Почему к их ногам падали прославленные художники и поэты – Сальвадор Дали, Пабло Пикассо, Амедео Модильяни, Диего Ривера, Фернан Леже, Луи Арагон и Поль Элюар?

Да потому что своих красоток в окаянном XVII веке европейцы извели под корень. Вместе с генами. Оставались самые неприметные…

Вспоминать о тех событиях европейцы очень не любят. Стыдно и страшно. Ведь это не вражеское нашествие было: сами писали доносы, сами пытали, сами собирали хворост для костра, сами петлю вязали…

Но глубокая тень от охоты на ведьм легла и на нынешнюю жизнь.

Мы никак не можем понять, что за штука такая – толерантность, она же терпимость. Смеёмся над ней, пророчим, что она погубит прекраснодушную Европу.

Откуда же она взялась? Да оттуда же, из тех страшных лет охоты за ведьмами, когда жизнь человеческая ничего не стоила. А потом ещё и Гитлер повторил этот жестокий урок, мигом превратив прекрасно образованных и хорошо воспитанных немцев в стаю кровожадных дикарей. Люди глянули сами на себя – и ужаснулись!

Вот европейцы и решили: лучше уж отменить смертную казнь вовсе, чем покарать невиновного. Лучше уж пусть гуляют по улицам хиппи, панки, готы, наркоманы и прочие фрики, чем сыщики, доносчики и палачи. Лучше уж пусть будут на площадях гей-парады, чем костры и виселицы… Любую дурнину стерпим – лишь бы не повторился позорный кошмар прошлого!

Хотя академики Платонов и Невтонов считают, что их средневековые коллеги всё делали правильно – иначе в наше время от ведьм и колдунов было бы не продохнуть. А кому нужна конкуренция?

…Но вернёмся к мистеру Келли и его предложению.

Старая добрая Англия не избежала, увы, континентального безумия, даром что завела свою собственную англиканскую церковь. Более того, короли и королевы то и дело издавали законы о борьбе с колдовством и другими сатанинскими штучками. И требовали от подданных постоянной бдительности.

В обличении слуг сатаны особенно отличились британские пацаны. Они так и вошли в историю – «Бартонский мальчик» Томас Даулинг, «Нортвичский мальчик» Том Харрисон, «Лестерский» – Джон Смит, «Билсонский» – Уильям Перри. А вообще их было гораздо больше.

Ушлые тинейджеры быстро сообразили, как легко можно к себе привлечь всеобщее внимание, да ещё и наварить чего-нибудь из конфиската. Изобразить припадок при виде богатого соседа – и кричать, что явственно зришь у него на голове рога. Или клятвенно утверждать, что видел, будучи в гостях у Браунов, как из хозяйского ночного горшка вырывались языки адского пламени. Или рассказывать, как мисс Грин обернулась зелёной кошкой и пошла воровать молоко у нашей коровы…

Десятки, сотни невинных людей оговорили малолетние поганцы – одни действовали бескорыстно, другие с расчётом. Хотя жертвам-то всё равно. Даже если оправдают – жизнь поломана, семья распалась, имущество растащили…

Правда, иногда встречался здравомыслящий судья, который, почесав вспотевшую под париком башку, задавал резонный вопрос: а не брешет ли бойкий маленький ублюдок? Вот тогда пацан сам получал по полной программе, как взрослый клеветник. Но за клевету на костёр не посылали – могли разве что ушки отрезать…

– …Так что если и попадётесь – не беда, – закончил свою речь мистер Келли. – К тому времени вы будете в состоянии заплатить любой штраф… Вы практически ничем не рискуете! Главное – заткнуть рты католикам, тем более что Папа Римский нынче какой-то чудной…

Костя, пока слушал астролога, всё больше и крепче наливался праведным гневом. Физиономия у него стала красная, как у Васьки Буслая. А Филимонов, наоборот, – бледнел, сжимая небольшие кулачишки.

– Не слышу вашего согласия, – сказал Келли и приставил ладони к пустым отверстиям.

…Если бы у придворного астролога сейчас и были уши, то они немедленно бы отвалились – такой страшный словесный поток обрушился на его бедную голову. Простые и понятные русские слова он принял за какие-то неведомые, но мощные заклинания – и даже закрылся руками в ожидании грома, молнии или даже чего-нибудь похуже.

Но брань на вороту не виснет, и мистер Келли мигом пришёл в себя.

– Простите, молодые люди, – сказал он, – за моё неприличное и позорное предложение. Беру его обратно. Я не учёл этическую составляющую. Понимаю всю чудовищность ситуации. Больше такое не повторится…

– Пошли отсюда, Костя, – сказал Джульверн. – Гороховую кашу мы уже съели, а больше тут ничего и нет…