— Вы не возражаете, если мы пообедаем и вы введете меня в курс дела? — предложила она, махнув рукой в сторону аэропортовой закусочной.

Лейтенант Помбо взял ее чемодан.

— Да уж, гостеприимство не мой конек! Прошу прощения. Предлагаю дойти до машины. Я отвезу вас в место получше. Обсудить расследование мы еще успеем.

* * *

Добрую часть входа в ресторан занимал огромный чан с кипящей водой. Его багровое содержимое напоминало какое-то диковинное волшебное зелье, а у хозяйки заведения было морщинистое лицо с глазами, в которых светилась мудрость прожитых лет. Ее ловкие руки достали осьминога и порезали два щупальца на деревянной тарелке — и эту щедрую порцию она сдобрила маслом, солью и паприкой.

Забрав тарелку, Сестеро отнесла ее на один из столов с длинными деревянными скамьями.

— Бокал альбариньо для девушки, а мне воды, — попросил лейтенант и последовал за Сестеро.

— Нет, я тоже буду только воду, — сказала Сестеро. Она с удовольствием бы попробовала это деликатес под галисийское белое вино, но это было не лучшее время. Может быть, вечером.

— Да ладно вам, за рулем буду я, — возразил лейтенант. — Грех есть это без местного вина.

— Нет, я при исполнении. — Помбо поморщился, и Сестеро пожалела о резкости своих слов. — Простите, я ценю этот жест, но у меня будет время выпить пару бокалов альбариньо, когда я оставлю свой полицейский жетон в номере.

— Да, вы правы. Прошу прощения за настойчивость. Я просто хочу, чтобы вы чувствовали себя в Галисии как дома.

Сестеро попробовала кусочек осьминога.

— Ммм, потрясающе.

— Монча чудесно готовит. Она на всю провинцию славится своими осьминогами, — сообщил лейтенант, а затем повернулся ко входу и повысил голос: — Она говорит, что это очень вкусно, Монча. Она из Страны Басков, а там знают толк в еде.

Женщина в потертом резиновом фартуке поверх платья в цветочек пожала плечами. На ее приятном, морщинистом, как изюм, лице появилась мимолетная улыбка, которая тут же сменилась застенчивостью, и она перевела взгляд в сторону чана.

— А где в еде не знают толк? — Она опустила крючок в воду и достала осьминога. Он был еще больше предыдущего. Затем она вернула его в кастрюлю. — В том, что я делаю, нет особой заслуги. Секрет один: это всегда осьминог из Буэу, выловленный на местном побережье и купленный на рыбном рынке. И если осьминогов вдруг перестанут там продавать, я лучше закроюсь, чем куплю его где-то еще.

— Это вкусно, — признала Сестеро, окунув кусок хлеба в оливковое масло. От терпкости в горле щипало, а на небе еще долго чувствовалось послевкусие.

Лейтенант открыл папку и начал рыться в документах.

— Исабель Отеро, предполагаемая жертва вашего убийцы с тюльпанами. — Он протянул ей фотографию.

На лице женщины в саване застыло безмятежное выражение. Если бы не тот факт, что она находилась в гробу, Сестеро могла бы поклясться, что она спит. Ее кожа выглядела мертвенно-бледной, но Помбо заметил, что отчасти это было связано с макияжем покойной. Четки в сложенных на груди руках не нарушали картины — в отличие от ярко-красного тюльпана.

— Каково заключение судмедэксперта?

Отложив фото в сторону, лейтенант вытащил из папки отчет.

— Отравление тетродотоксином. — Он протянул ей бумаги. — Это первый подобный случай в Галисии. Смерть была быстрой, она едва ли осознала ее.

Положив в рот кусочек осьминога, Сестеро задумчиво начала жевать. Она окинула ресторан незаинтересованным взглядом и посмотрела на цены, написанные мелом на доске.

— Итак, наша жертва нарядилась как труп, легла в гроб, и ее отнесли на процессию. Как долго длилось шествие?

— Чуть больше часа. В этом году участвовало восемь гробов. Обычно их меньше, максимум пять, но из-за прошлогодних пожаров… — лейтенант уставился на тарелку, но его мысли бродили где-то далеко, он вспоминал тяжелые события прошлой осени. — Люди были напуганы, и это неудивительно. Вся гора была объята пламенем, дома окружил огонь… Мы не могли справиться.

— Меня никогда не касался пожар. Это должно быть ужасно, — заметила Сестеро.

Помбо окинул ее грустным взглядом и кивнул, на его лице застыло беспомощное выражение.

— Здесь их было слишком много. Это навсегда врезается в память. И сюда, — сказал Помбо, приложив палец к носу, — этот запах ни с чем не спутаешь. Я много их видел… Но ничего подобного тому, что случилось в прошлом году в Ас Невес. Две женщины погибли, пытаясь убежать от пламени… Бедняжки. Это ужасно.

— Будете кофе? — к столу подошла хозяйка заведения.

— Я — да.

— И мне, пожалуйста, Монча, — попросила Сестеро и полезла за телефоном: тот настойчиво вибрировал в рюкзаке. Увидев имя звонившего на экране, она нахмурилась. — Привет, Педро.

Браконьер не стал тратить время на светские разговоры.

— Как тебе в голову пришло искать моллюсков там, где торчат эти ублюдки? И не говори, что это была не ты. Девчонка с пирсингом и татуировкой на шее… Ты свихнулась? Эти парни опасны, это не игрушки.

— Я заблудилась. Я пока плохо знакома с побережьем, — извиняющимся голосом сказала Сестеро.

— Заблудилась она! Черт, из-за тебя у нас всех неприятности. В следующий раз будь осторожнее. И послушай меня: оставайся сегодня дома. Они ясно дали нам понять, что не хотят, чтобы сегодня ночью в округе блуждали всякие идиоты.

Сестеро почувствовала, как в голове сработала тревожная сигнализация. Она уставилась на плакаты на галисийском на стенах и на лейтенанта.

— Сегодня? — переспросила она, надеясь, что неправильно расслышала. Она не успеет вернуться в Страну Басков и организовать облаву за несколько часов.

— Да, сегодня вечером. Пожалуйста, послушай меня. Даже не думай приближаться к побережью. Если тебе нужны моллюски, выбери другой день. Это не шутки.

Сестеро открыла рот, чтобы задать вопрос, но в трубке послышались короткие гудки.

— Все в порядке? — поинтересовался Помбо.

Сестеро хмыкнула, глядя мимо него:

— Вроде того.

Монча вернулась с кухни с двумя чашками, где плескалось какое-то темное дымящееся варево.

— Надеюсь, вам понравится кофе, сваренный на открытом огне, — заметил лейтенант, сняв крышку с сахарницы.

— Единственный кофе, который мне не нравится, — это тот, что выдает автомат в нашем полицейском участке, — заверила его Сестеро, поднеся чашку к губам. Все ее мысли были об Урдайбае. Нужно срочно связаться с командой, чтобы они все устроили. — Отличный кофе.

— Без сахара? — Хозяйка сморщилась от недовольства. — Вот я люблю кофе, но так бы пить ни за что не стала. Хуже только с сахарином… Налить вам орухи?

— Спасибо, Монча, но мы на дежурстве, — извинился лейтенант.