– Вы там живы? – спросил Химик. – У меня картинка от тебя смутная, совсем мало понимаю. Еще и темнеет.

– Живы, – неслышно ответил Пригоршня, едва шевеля губами. Общение на расстоянии давалось ему все легче. – Оба по очереди вляпались в аномалии, но вроде без последствий.

Ворон добрел до берега и сел. Мокрые волосы стояли торчком. Левая половина лица обвисла, пальцы на левой руке совсем скрючило. Он ссутулился, наклонил голову. Плечи дрожали. Выглядел он жалким и потерянным. Пригоршня достал из кобуры «Грач», повернул стволом книзу, чтобы вытекла вода, и спросил:

– Как ты?

– Нормально, – проговорил Ворон, отпихнул его и потянулся за плащом.

Артефакт на его виске потемнел, словно обуглился. Оттащив от ртутной лужи плащ и рюкзак с «Галацем», Красный Ворон достал деревянную шкатулку. Мазнул по десне, встал и натянул плащ. Лицо его порозовело, движения стали уверенней.

– Тут не ночуем, – сказал наемник, покосившись на аномалию. – Возле «темного иллюзиона» нельзя.

Он ковырнул прилепленный к виску арт, и тот осыпался черной трухой, оставив на коже темное пятно.

– «Иллюзион», – повторил Пригоршня.

– Идем. – Ворон поднял рюкзак с винтовкой и зашагал прочь, не удосужившись даже отжать фуфайку. – Ночью двигаться опасно, нужно быстро найти спокойное место. В долине я знаю одно.

Хлюпая мокрыми ботинками, Пригоршня спешил за Красным Вороном. Приближалась ночь, небо быстро темнело, тени между деревьями стали глубже, мрачнее и холоднее.

– Я не слышал про аномалию «темный иллюзион», – заметил Химик. – Спроси у него.

– Ворон, как «иллюзион» действует? – окликнул Пригоршня.

– Видишь в нем людей. Близких.

– И кого ты увидел?

Наемник повел правым плечом и ответил глухо:

– Своих парней. Их уже нет. Не приставай.

Когда земля пошла с уклоном, и деревья поредели, Пригоршня рискнул задать еще один вопрос:

– Ну, увидел ты их, и что дальше?

Очень нехотя Ворон пояснил:

– Кажется, что они живы, хочешь к ним. Наклоняешься, падаешь туда. Растворяешься.

– Совсем?

– С костями.

– Интересно, – пробормотал Химик.

Пригоршня громко чихнул. Еще немного – и здравствуй, простуда. Нельзя в мокрой одежде осенним вечером бродить по лесу, каким бы здоровяком ты ни был.

Через несколько шагов они оказались в начале пологого склона, за которым начиналась долина. В дальнем ее конце тускло мерцали красные огни, будто россыпь углей, и Ворон показал туда:

– Аэродром.

– Так мы прямо сейчас к нему не пойдем? – уточнил Пригоршня. – Ты сказал, ночью по Зоне не ходят, а уже ночь.

Красный Ворон молча разглядывал долину. Пригоршне показалось, что далеко сзади донесся голос, ему ответил другой… Совсем тихие, не разобрать, чудится или нет. И вроде больше ничего не слышно. Он обхватил себя за плечи и стал притоптывать ногами.

– Туда, – наемник показал на правый склон. – Родник, мерцает. Дойдем до него.

– Зачем нам родник? И чего это он вдруг мерцает?

Красный Ворон не ответил, зашагал вперед, зато Химик в голове прошептал:

– По-моему, так называется аномалия. Точно не помню ее свойств.

Примерно на середине склона между двумя торчащими из земли валунами стелилась голубоватая дымка.

– Ты ее видишь? – неслышно спросил Пригоршня.

– Вижу. Легкое светящееся марево.

Ворон шагнул прямо в дымку, она пошла волнами, и в голове зашептались голоса. Но не те, что раньше, не злые, не угрожающие – эти казались добродушными, домашними.

– Не опасно? – спросил Пригоршня. – Ноги не растворит?

Наемник опустился на колени, принялся стаскивать винтовку с рюкзаком, и тогда Пригоршня тоже шагнул в дымку. Ощутив ласковое тепло, встал на колени спиной к наемнику, не касаясь задом пяток. Это лучший способ отдыха во время похода – если садишься, организм сам собой расслабляется, снижается внимание, контроль окружающего. А если стоять вот так, то и отдыхаешь, но и остаешься в тонусе.

Стемнело окончательно. Один валун – длинная высокая каменюка, наполовину затянутая мхом – почти целиком закрывал от них долину, а их, соответственно, от долины, что было хорошо. Второй валун лежал выше по склону и заслонял гребень. Некоторое время они молчали, наслаждаясь теплом и уютом, которые излучал «родник».

– Надо же, бывают и такие аномалии, – пробормотал Пригоршня.

– Их немного, – откликнулся Химик. Говорил он неразборчиво, будто пьяный. – Большинство опасные, есть нейтральные вроде «радужного шара» или «мультика», а бывают полезные. Но их можно пересчитать по пальцам. Послушай, я сейчас засну. Если такое состояние можно назвать сном. Ты там как?

– Пока в порядке, – беззвучно ответил Пригоршня. – Но ситуация неопределенная.

– Это я понимаю. У меня жар. Лоб, как печка.

– Плохо.

Наступила тишина. Далеко в темноте переливались огни Аэродрома, с другой стороны в небо упирался столб света. Где-то у его подножия толпятся завороженные аномалией измененные… Вдруг «маяк» мигнул и погас. Пригоршня даже привстал. Еще несколько секунд на сетчатке глаз дотлевала вертикальная полоска, потом стерлась. Слева вспыхнуло, он повернул голову – километрах в пяти-семи зажегся другой «маяк». Или тот же самый переехал на новое место жительство. Он представил, как измененные топчутся, крутят головами, замечают новую световую колонну и ворчащими ковыляющими тенями бредут к ней через темный лес.

Красный Ворон, наконец, решил, что никакой опасности рядом нет, и повернулся. Скинул плащ, лег на бок, положив перед собой рюкзак, стал его расстегивать.

– А бандиты как? – спросил Пригоршня. – Они ж идут где-то за нами.

– В темноте не рискнут идти. И я не рискну, а тут тихо и место защищенное. Относительно.

Пожав плечами, Пригоршня тоже прилег. Тепло «родника» ласкало, как руки любимой женщины. Он сорвал с бока пластырь, осмотрел розовый рубец на месте раны и спросил:

– А точно эта штука безвредная?

Ворон вытащил из рюкзака сверток с едой.

– Она полезна. Не замерзнем, даже если будет ниже ноля, и сил наберемся. Утром поймешь.

– Все равно надо дежурить по очереди.

– Да. Я первый, разбужу.

В свертке были сухари, сушеные ягоды и орехи. Ни тебе мяса, ни сушеной рыбки…

– Ты что, вегетарианец? – скривился Пригоршня.

Наемник бросил в рот несколько ягод, сделал глоток чая.