в них влюбился с первого взгляда. Проследил за ней и узнал адрес квартиры, где она живет. Потом вернулся – где-то под утро, было еще темно. Я хотел не ее, а ее туфли.

– И что, вы их забрали? Каким образом?

– Открыл сетчатый экран – он болтался на петлях. Я хотел только взять туфли, но тут она проснулась и зашевелилась. Пришлось ее придушить, чтобы она меня не увидела. На ней была пижама – штаны и куртка. Я расстегнул куртку, стащил с нее штаны и занялся с ней сексом. Она не сопротивлялась. Она очнулась, когда я закончил, так что я по-быстрому схватил три пары ее туфель – и черный бюстгальтер – и сбежал.

– А больше ничего не взяли?

Джерри искренне удивился. Он же не был вором! Он брал только туфли и белье.

– Нет, больше ничего.

– Вот, значит, как вы пополняли коллекцию белья и туфель?

– Иногда я брал белье с веревок, где оно сушилось. Но бывало, пробирался в дома и воровал.

– А черная грация, про которую мы говорили, – вы там ее взяли?

– Нет, в другой раз. Та, про которую мы говорили, была большая.

Брудос выпрямился во весь свой немалый рост.

– Я ее заметил на веревке в Портленде пару лет назад. Ну и взял себе.

– И сохранили?

– Ага. Вместе со всем остальным.

Очевидно, Брудос чувствовал себя в безопасности. Они спокойно беседовали о разных мелочах вроде воровства белья с веревок, а изнасилование в Портленде он преподнес как случайность, косвенно связанную с «коллекционированием».

Стовалу надо было вести себя осторожно, чтобы не выдать своего шока или осуждения в отношении его действий. История с черной грацией представляла опасность для подозреваемого, и он решил пока к ней не возвращаться.

– А когда вы жили в Портленде, больше ничего не случалось?

– Вы имеете в виду девушку с энциклопедиями?

Бинго.

– Да. Ее звали Линда.

– Она пришла ко мне домой, а я был во дворе. Сначала подумал, что это мальчик – у нее была короткая стрижка. Она сказала, что ей у нас назначена встреча. Я проводил ее к задним дверям, впустил в подвал и сказал, что хочу купить ее книги.

Стовал подождал.

– Еще кто-нибудь был дома?

– Я сказал ей, что мы будем не одни, но я соврал. Моя мать была наверху с моей дочерью. Она села на табурет в подвале, в моей мастерской, и стала уговаривать меня купить энциклопедии…

Я обошел ее со спины. У меня там был обрезок трубы. Я ударил ее трубой, и она упала с табурета. Потеряла сознание. Тогда я ее задушил, и она умерла.

Джерри Брудос только что сознался в первом убийстве. Джим Стовал спокойно слушал его, и Брудос продолжил описывать смерть Линды Слоусон.

– Моя жена отсутствовала, но мать была там. Я поднялся наверх и сказал ей поехать купить гамбургеров. Потом опять спустился, и тут услышал, как меня зовет тот мой приятель из Корваллиса.

– Как его имя?

– Нед Роулз. Я вышел из задней двери и подошел к главному входу. Сказал ему, что делаю в подвале нитроглицерин и сейчас не могу говорить, и он ушел. Я снова спустился в подвал и вытащил девушку оттуда, где я ее спрятал, из-под лестницы.

– Вы помните, что на ней было надето?

Это произошло полтора года назад. Стовал знал, что от тела, даже если его найдут, остались только одежда и кости. Поэтому описание одежды и украшений имело большое значение.

– Одежда? Не помню. На ней было голубое белье. Бюстгальтер и пояс для чулок. А еще красные трусики. Я примерил на нее кое-что еще – из моей коллекции.

Я не мог оставить ее у себя. Мать или жена могли ее найти.

– И что вы сделали?

– После полуночи, часа в два ночи, погрузил ее в машину и отвез на мост над Уилламет. Достал из багажника домкрат, чтобы все выглядело так, будто у меня шину спустило, и выбросил ее в реку.

– Но ее не нашли.

– Нет. Так и было задумано. Я привязал к телу груз.

– Какой?

Брудос сделал паузу. Если он ответит, то по-настоящему признает свою вину. Наконец он сказал:

– Головку блока цилиндров от двигателя.

– Вы хотите еще что-то рассказать о смерти Линды Слоусон?

– Я отрезал ей стопу.

– Отрезали стопу? Когда это было?

– Перед тем, как выбросить труп. Я не мог оставить ее себе, но хотел сохранить хотя бы малую часть. Я взял ножовку и отпилил ей левую стопу, потому что я правша. Я положил ее в морозилку и использовал, чтобы фотографировать и примерять на нее туфли.

– Она еще у вас?

Брудос покачал головой.

– Нет. Женщины могли ее найти. Через какое-то время я и к ней привязал груз и сбросил в реку.

– Помните что-нибудь еще насчет этой девушки? Линды Слоусон?

– У нее было кольцо. Кольцо класса или колледжа. Хотя нет, какой-то католической школы.

– Она вас не испугалась?

– Нет. Сидела себе, рекламировала мне книжки, а потом я подошел со спины. А когда я ее ударил, потеряла сознание.

Плотину прорвало, но оставалось еще три случая – а возможно, и больше, о которых его надо было расспросить. Поведение Джерри Брудоса заметно изменилось, стоило ему начать говорить о своих преступлениях. Он стал более дерзким и уверенным. Он провернул похищения, поставившие в тупик сотни полицейских, и теперь с гордостью делился деталями.

Стовалу предстоял очень долгий день.

– Знаете, Джерри, мы пытаемся понять, что случилось с Джен Уитни. Мы нашли ее машину возле I‐5, но ее саму – нет. Вы не знаете, куда она подевалась? Наверное, надо было хорошенько все спланировать, чтобы она пропала вот так, без следа.

Брудос едва заметно улыбнулся.

– Вы были знакомы с Джен Уитни?

– Не особо.

– Но как-то же вы с ней встретились. Как?

Брудос промолчал. От этого убийства их отделяло меньше времени; возможно, именно поэтому Брудос побаивался признаваться в нем. Джен Уитни пропала полгода назад.

– Понимаю, давно было дело. Аж в прошлом году, – сказал Стовал. – Можно и позабыть.

Это явно рассердило Брудоса.

– Я все помню.

– В прошлом ноябре вы жили в Салеме, верно? А работали где?

– В Либаноне.

– Джен Уитни пропала во вторник. Вы работали в тот день?

– Да… Ее машина сломалась на шоссе. Я ее увидел, когда возвращался домой в тот вечер.

– Какого она была цвета?

– Красно-белый «Нэш Рамблер». Стоял на обочине в двух милях к югу от Олбани. Она топталась рядом с двумя парнями. Хиппи.

Этого Джим Стовал не