— А вы считаете, что все было правильно? — разозлилсяБогемский. — Они развалили страну, растащили по частям, подорвали наш строй,отрицали наши ценности. И я теперь должен делать вид, что ничего не произошло?

— Хватит, генерал, — поморщился Машков. — Вам ведь околопятидесяти. Откуда такая непримиримость? Мы сейчас заняты своим делом, аподобные чувства только мешают установлению истины. — Чтобы перевести разговорна других кандидатов, он снова обратился к Полухину: — А других двоих вызнаете?

— Я о них только слышал. Виммер, по-моему, был специалистомпо диверсионной работе, а Гейтлер — руководитель аналитического управления. Ончасто работал с нашими сотрудниками, особенно с четвертым отделом, занимавшимсянемецкой проблематикой, и с двумя управлениями ПГУ.

— Какими?

— Управлениями «Т» и «Р». Первое занималось активнымидействиями за рубежом, второе — оперативным планированием и анализом.

— Серьезная рекомендация, — заметил Машков. — Нужно найтилюдей, которые работали с Виммером и Гейтлером.

— Гейтлера можно исключить, — неожиданно сказала Нащекина.

— Он тоже вырос у нас? — нехорошо улыбнулся Богемский.

— Как ни странно, да. Родился в Советском Союзе, кажется, вУфе, в сорок втором.

— Он, наверное, вырос вместе с Пастернаком, — зло пошутилБогемский. — И по этой причине мы должны его тоже исключить из спискаподозреваемых?

— Ценю ваше чувство юмора, — заявила Нащекина, — но причинагораздо более прозаичная. По нашим сведениям, он погиб. Попал в автомобильнуюаварию. Его машина свалилась с моста.

— Когда это произошло? — заинтересовался Машков.

— Тридцатого октября, — ответила Нащекина, — мы все проверили.У него был старый автомобиль. Случился сердечный приступ, и машина свалилась вреку. Автомобиль достали, труп опознали. Провели вскрытие, все подтвердилось.Ему было уже за шестьдесят.

— Тогда нужно исключить его из нашего списка подозреваемых,— согласился Машков.

— Не нужно, — вдруг подал голос Дронго.

— Что? — все повернулись в его сторону. Многие уже привыкли,что он молчит, не вмешиваясь в общие разговоры.

Богемский нахмурился. Он вообще считал, что этогопостороннего человека нельзя пускать на столь ответственные совещания. К томуже этот тип мог узнать детали работы совместной группы, о которых никто недолжен был знать.

— У вас есть какая-то своя идея? — неприятным голосомосведомился Богемский.

— Такие совпадения случаются очень редко, — пояснил Дронго,стараясь не обращать внимания на недовольство генерала из Службы Безопасности,— или вообще не случаются, когда речь идет о таких профессионалах.

— Поясните, пожалуйста, — попросил заинтересовавшийсяПолухин.

— Посмотрите, что получается. Второго октября Уорд Хеккетотказывает некому пану Дзевоньскому. Двадцать седьмого октября офис Хеккетаполучает своеобразную «посылку» в виде бомбы. Они считают, что Хеккет долженумереть, но он всего лишь тяжело ранен, по версии самого Уорда Хеккета.Тридцатого октября, ровно через три дня после этого, погибает генерал Гейтлер.А еще через несколько дней в госпитале святого Георга убивают двойника Хеккета.Они могли пойти на такое только в том случае, если вопрос с преемником Хеккетауже решен и они готовы рискнуть, чтобы заставить опасного свидетеля замолчатьнавсегда.

— У тебя все? — спросил Машков.

— Нет, не все. Если учесть, что Гейтлер родился в России идолжен знать русский язык, как родной немецкий, то это уже очень интересныйфакт. Насколько я сумел понять, он еще является и крупным специалистом вобласти анализа информации. Я думаю, что он может быть тем самымпрофессионалом, которого мы пытаемся вычислить. Нужно срочно лететь в Германиюи выяснять все на месте.

Машков посмотрел на остальных офицеров, сидящих за столом.Все молчали, никто не стал возражать. Даже Богемский.

— Предлагаю проверить, — сказал Машков в полной тишине. —Отправить нашего эксперта вместе с полковником Нащекиной в Берлин для проверкиэтой версии на месте. Вы ведь хорошо владеете немецким языком, ЭльвираМарковна?

— Да, — кивнула она.

— Тогда решили. Завтра вылетите в Берлин.

— Завтра суббота, — возразила Нащекина. — Может, лучшепослезавтра? Мы успеем ознакомиться с его личным делом.

— Хорошо, — согласился Машков, — тогда послезавтра. Мысвяжемся с нашим посольством, чтобы вам оказали содействие.

Дронго глянул на свою напарницу. И вспомнил ее слова проБродского. С ней ему будет гораздо интереснее, чем с Богемским. Хорошо, что тотне знает немецкого языка.

Им заказали номера в очень недорогом отеле, расположенном всамом центре Берлина, недалеко от посольства России. Отель назывался по имениулицы, на которой находилось посольство — «Унтер ден Линден». Комнаты былинебольшие, узкие, вытянутые. Дронго вспомнил, что однажды уже останавливался вэтом отеле четыре года назад. Но ничего не сказал своей напарнице, считаяневозможным поменять отель и переехать в другое место, оставив женщину одну.

Он еще помнил те времена, когда в конце этой улице, уБранденбургских ворот, находилась государственная граница, разделяющая Берлинна Восточный и Западный. Помнил, как пограничники стояли у стены, разделившейвсю Европу пополам. Рейхстаг был на Западной стороне, с Восточной были виднылишь его купола. Иногда, попадая в Западный Берлин, Дронго подходил к этойгранице с другой стороны. Он помнил эти времена. Даже спустя много лет, глядяна эти места, он испытывал некое чувство ностальгии, словно тоску по ушедшей молодости,когда возведенная в центре города стена так зримо делила весь мир на «свой» и«чужой».

Они прилетели в Берлин накануне вечером. Нащекина сухопожелала ему спокойной ночи и прошла в свой номер. Он даже не решился ейпредложить где-нибудь поужинать. Хотя в самом отеле был довольно вместительныйресторан. Дронго поужинал в одиночестве и поднялся в свой номер. На часах былооколо девяти. Достав газеты, купленные в аэропорту, он просмотрел некоторые изних и незаметно уснул.

Проснувшись ночью, Дронго долго вспоминал, где и зачем оннаходится. Постоянные переезды из города в город, из страны в страну,проживание сразу в трех абсолютно разных местах, сама его работа, требующаябольшого напряжения, сказывалась и на его жизни. Он вдруг понял, что не можетвспомнить, в каком городе находится и зачем сюда приехал. Дронго включилсветильник и поднял голову. Память услужливо подсказала все остальные детали:город, страну, отель, с кем он сюда приехал, зачем и что они собираются тутделать, чем заниматься. Все это вернулось быстрее, чем можно было дажепроизнести. Он тряхнул головой. В первый момент Дронго еще не проснулся,поэтому и был в таком состоянии. Или ему приснилось что-то неприятное? Странно.Сны он обычно запоминал. Они были цветные и интересные. Почти каждую ночь. Иеще Дронго до сих пор летал. При этом поднимаясь странным образом, лежа наспине, словно вертолет, вращая руками. Он поднимался над людьми, замечая ихизумленные взгляды, летал по комнатам, над деревьями, домами. Иногда полетыбыли сложными, он никак не мог подняться выше, иногда — легкими, он буквальнопарил над городами.