А потом охотник вольеры открывать стал, и как отшептало. Три дня погоня длилась. Весь лес на ушах стоял, а потом затихло резко все как-то. И снега падали уже несколько раз, и одуванчики из под земли вылезали, когда выполз лис из своего укрытия, и худющий, как скелет шкурой рыжей обмотанный, вышел на опушку, на холм взобрался. А у охотника там целый зоопарк уже. И не охотник он вовсе а браконьер поганый, — Ян сжал плечо Миры, не контролируя силу. — И знаешь какова мораль вот этого всего?

Она слегка дернула рукой, но мужчина ее не слышал. — Если животным назвался, и нечего в друзья к людям набиваться. Не умеют дружить звери. Злопамятные они. И знают по опыту своему, что никому нельзя верить.

Ян разжал пальцы, поднимаясь, достал из кармана пачку с сигаретами и закурил, жадно вдыхая дым, словно пытаясь надышаться.

— А я и не верю никому, — проговорила Мира, следуя его примеру и поджигая огонёк. — Ни твоим словам, ни его. Ни за что не поверю, что в память кому-то врезалась, особенно теперь, после того что узнала. У вас своя война, а я просто обертка, тушка, которую теперь ему принес ты.

— Это не так, — глухо проговорил Ян.

— Так. Не станешь же ты говорить мне, что у нас отношения с тобой? — она горько усмехнулась. — А может и отношения, запущенные до прямоты. Сначала отрезок был, теперь треугольник, потом что? Квадрат? А следом? Восьмиугольник? Ну отношения же, разные они наверное бывают, когда первый или восьмой ты, не имеет никакого значения.

— Имеет.

— Не имеет, Ян. Ну не найду в тебе счастья своего я, и пусть. Это ты без права на ошибку, мне можно. Только как он не стреляй в меня пожалуйста, когда все закончится…

Ян видел перед собой два озера, и слова все делись куда-то.

Зацепит.

По-любому зацепит.

Если его так сильно цепляет за дыру образовавшуюся очень давно, то других, менее потрепанных, в любом случае притянет к себе как магнитом.

— Ты единственное прекрасное, что есть в этом городе, — выдавил он из себя, проводя ладонью по мягкой, мокрой щеке.

Зарекался никому никогда не верить больше, но она подкупала. Казалось, что в ней есть все, что он так давно искал, только времени утекло уже слишком много, и он отлично научился без этого всего обходиться.

— Цветы в воду поставлю.

Мира встала, открывая навесной шкафчик, и доставая вазу, а все животное, что так долго маскировалось, вылезло и хищно прижало уши.

Смять.

Растерзать.

Уничтожить.

Слишком идеальная, слишком на него похожая, слишком для него подходящая.

Ян развернул ее, посадил на стол, стащил трусики, расстегнул ширинку.

Вперёд до упора, и назад, пока не пропал окончательно. Яростно. Жестко. Быстро. Как массаж сердца тому, кто вот-вот отдаст Богу душу. Ему казалось, что она млечный сок из недозрелой коробочки опийного мака, и если он продолжит вот так и дальше бездумно употреблять ее, бэд трип неминуем.

Бл*дь, а как она кончала в его руках, по-наркомански хотелось верить, в то, что только с ним такое возможно. Слишком много правды сегодня было в воздухе, в словах, в венах, в дыхании, необходимо было выветрить её, пустить пылью, сквозь открытую форточку, на обувь случайных прохожих.

— Я люблю тебя, — раздалось эхом, в каждое ухо, и Ян попытался убедить себя, что это галлюцинации. Слишком мощный приход.

Сладкий, дезориентирующий, вызываемый зависимость.

А потом будет ломка.

Обязательно будет.

Алина стояла посреди огромной комнаты, именуемой залом, и восторженно оглядывалась.

Да нет, в принципе, здесь не было ничего особенного.

Кроме…

Ровные стены, идеально ровные, белоснежный натяжной потолок, в котором, реально, было видно свое отражение, новые, просто огромные окна. И запах. Запах свежего ремонта.

— Обалдеть, — выдохнула она, когда присела на кожаный, в цвет потолку, диван.

Это звучало с восхищением, и наверное, с завистью. Ну кто в таком возрасте, может снять себе такие апартаменты? И это вы еще не видели кухню, с барной стойкой, и бокалами, которые висели сверху вниз. Такое только в барах бывает. Кстати, о них. Мини-бар тоже присутствовал. С маленькими бутылочками, с разных стран мира, разного цвета и формы.

— Это родители тебе сняли?

— Ага, — коротко ответила Мира, потому что она, в отличии, от своей подруги, весь этот щенячий восторг не разделяла.

Ян попросил ее выбрать квартиру подороже, и это был плюс. Но то, для чего это было сделано— огромный, жирный минус, перечеркивающий все его слова и поступки.

Но Мира надеялась. Надеялась, что после всего, они забудут об этом, и будут вместе. Цель, ради которой она готова и в огонь, и в воду.

— Да не гони. Ты всю жизнь по хрущевкам кантовалась, а тут хата…

— Папе предложили хорошую работу. И у меня скоро день рождение. Так что, я ненадолго здесь задержусь.

— Америка ждет, — ухмыльнулась Алина, — о, слушай, может закатим по этому поводу вечеринку? Пригласим всех, здесь и звукоизоляция хорошая.

— Нет, — произнесла Мира, — мне нужно еще обжиться здесь. Привести квартиру в должный вид.

Еще одно условие Яна. Квартира не должна выглядеть пустой, чужой и съемной.

Фотографии, игрушки, какие-то вещи с детства— все должно говорить о том, что здесь живут. Долго и счастливо.

Для более образцового вида, здесь должно было быть все, что Мира не любила. Всякие уютные ароматические палочки, живые цветы в горшочках, идиотские сувенирчики, магниты на холодильнике из разных стран в которых она никогда не бывала, и совсем не должно было быть того единственного, кого она любила — Яна.

— Можно я хоть селфи на террасе замучу? А в ванной? Вот бы набрать полную ванну пены, и сфоткаться в огромное зеркало напротив, Мира ну не будь жадиной. Мне же тоже нужны фотки, которые я смогу отослать в пикантный момент.

— Да Костику плевать на окружающую обстановку. Просто сфоткай ему голые сиськи, — фыркнула Мира.

— Да сто лет мне нужен твой Костик, — Алина провела пальцем по стеклянному столу. — Может быть я тоже хочу себе кого-то постарше, кто может мне позволить такие апартаменты. Не ври, ясное же дело, что не твои родители платят аренду.

— Ага, а кто же? — огрызнулась Мира.

— Очевидно же, что твой взрослый, крутой, симпатичный, брутальный сосед.

— Сам живет в ободраной однушке, а мне это снял. Камон, верни свою логику.

— Ну может у него игры такие, — Алина мечтательно пожала плечами, — как в сказках, когда король одевает одежду нищего и спускается к обычным людям, чтобы знать, что о нем говорят.