выскользнула из кухни и направилась за его гостинцами. Санни последовал за мной, весь оживленный и сосредоточенный на приятных запахах, исходящих от пакетов. Когда я вернулась, то обратила внимание на, как мне показалось, беспорядок. По всей столешнице были разбросаны приправы и посуда, плюс половинки помидоров, зубчики чеснока, лук и множество скомканных бумажных полотенец. Я еще не успела поставить еду Бена на стол, а он уже протер столешницу и поинтересовался у меня, где мусорное ведро. Еда пахла чудесно, и только сейчас я осознала, насколько голодна.

– Тебе не обязательно было это делать.

Я плюхнулась за стол, чувствуя себя примерно также, как если бы ко мне в гости зашел известный художник, а у меня на стенах были бы репринты картин из хозяйственного магазина.

– Так кормить тебя или спасать дом от огня?

– Наверное, и то, и другое.

– Похоже, у тебя здесь апокалипсис.

Он ждал моей реакции, а когда ее не последовало, указал на меня.

– Что?

– У тебя немного соуса на щеке.

Мои пальцы коснулись щеки, и я почувствовала затвердевшую каплю, обосновавшуюся там. Я сбежала в ванную, чтобы как следует отмыть лицо, а когда вернулась, застала Бена поднимающим с пола пакет из супермаркета. Тест валялся неподалеку. Бросившись к коробке, будто это настоящий ребенок, я прикрыла ее руками, запихивая обратно в пакет.

– У тебя осталось еще немного соуса. В волосах.

Он потянулся к волосам, но я попятилась, держа в руках пакет.

– Я ничего не видел, – добавил он.

Его забота меня тронула, но я знал, что он врет. Большие буквы на коробке сложно было не заметить. Я убрала подальше пакет и обнаружила, что он уже разложил еду и приглашал ее попробывать.

– Могу я предложить тебе что-нибудь выпить? – спросила я, открывая холодильник. – Или тебе нужно вернуться домой к Джимми?

Он подошел ко мне, оценивая содержимое холодильника, и я отступила в сторону.

– Он с нашей няней.

Бен открыл дверь холодильника шире, как будто я не знала, что в нем находится.

– Филипп не зря переживал за твое питание.

Я никогда не могла понять, шутил Бен или нет. Он всегда был сдержан и держал себя под контролем. Те немногие эмоции, свидетелем которых я стала, были предназначены для его сына, и моя неспособность прочитать Бена создавала между нами странное напряжение.

Но я понимала, что было глупо с моей стороны что-то себе воображать. Филипп по-дружески относился к нему, а значит и я, конечно же, его полюблю.

Пока я открывала шкафы и ящики, выставляя тарелки и чистые вилки на стеклянный стол, Бен налил себе пива. После того, как он видел упаковку бутылок в моей руке, спрашивать, буду ли я с ним пиво, он не стал.

– Ешь, – сказал он, – Пока не остыло.

Он присоединился к моей трапезе, и, даже несмотря на молчание между нами, приятно было иметь такую компанию.

– Филипп рассказал мне, – начала я разговор. – Он рассказал мне о твоей жене.

Бен покачал головой, и в его глазах сгустился полумрак. Печаль проникла сквозь мою рубашку и тронула самое сердце. Он крутил в руках недопитую бутылку, не желая поднимать взгляд.

– Представляю, как ужасно это было для тебя.

С этими моими словами он взглянул мне в лицо. Боль и глубокая печаль затуманили его взгляд. Его взгляд стал тяжелым, он пронизывал меня, будто сильный ветер.

– Мы ведь не собираемся это обсуждать? – спросил он, отпрянув от меня и отталкивая недопитое пиво.

Я не двигалась и ждала.

– Ты едва меня знаешь, – произнес он срывающимся голосом. – Многие люди пытались это исправить. Они не смогли, и ты не сможешь.

– Я бы и не стала пробовать, – сказала я. – Иногда не помешает просто об этом поговорить.

– Моей жены больше нет, – сказал он наконец. – Она не в командировке. Она не укладывает Джимми в постель. Она…

Он остановился, допил пиво одним махом и, кажется, быстро пришел в себя.

– Она умерла. Моя жена у-мер-ла.

Я сидела там и чувствовала, как меня поглощает его боль. Может, дело было в моих гормонах, а может, в последних нескольких месяцах его безразличия. Я просто вцепилась в его боль, узнав свою в ней. Я сидела и представляла, как Бен делает все вместо матери ребенка. Спрашивает Джимми, почистил ли тот зубы, помогает ему с домашним заданием, следит за питанием мальчика, за его речью, целует в лоб перед сном. Ее смерть смешивалась с моими собственными версиями вечного прощания. Сначала папа, потом мама.

– Сочувствую твоей утрате, – произнесла я, размазывая еду по тарелке. – Я не собираюсь оскорблять тебя ложью. Больно терять кого-то. Мы не можем вернуть их, но я-то здесь, если ты когда-нибудь захочешь об этом поговорить.

Его взгляд притягивал меня, уводя от моей собственной пустоты и приковывая к чему-то близкому и осязаемому.

– Как часто он в разъездах? – спросил Бен о Филиппе.

Я ковыряла вилкой в тарелке:

– Довольно часто.

– Ты собираешься рассказать ему про тест?

Я подняла взгляд:

– Почему ты думаешь, что я уже не сказала?

– Интуиция.

Должно быть, Бен видел разочарование в моих глазах, потому что затем последовали какие-то банальности.

– Из Филиппа получится фантастический отец. Он терпеливый и веселый, один из самых сентиментальных парней, которых я знаю.

– Я думаю, смерть родителей также оставила ему шрам, – произнесла я, отодвигая тарелку. – Он не любит говорить об этом.

– Однажды я пробовал обсудить это, – сказал Бен, – И больше никогда не спрашивал.

Где-то в его душе открывалась крошечная дверца.

– Мы тоже никогда не говорим об этом. Ты же знаешь Филиппа. Он всегда в настоящем моменте. Веселый, легкомысленный Филипп. Бен, могу я тебя кое о чем спросить?

Я не дождалась его ответа.

– Ты ведь заметил в нем перемены? Он не кажется тебе каким-то другим?

Но Бен не спешил ответить.

– Я заметил, что он был несколько раздражен, – наконец сказал он. – Он постоянно работает над несколькими сделками одновременно, и, наверняка, поездки его выматывают. Его мозги никогда не отдыхают, и я уверен, что он сам не любит, когда ты не с ним.

– Может быть, ты прав, – ответила я. – Может, ему нужен отпуск, когда только мы и больше никого.

– Или втроем, – добавила, погладив себя по животу.

Телефон зазвонил, снимая нависшее напряжение. На экране высветился незнакомый номер. Нэшвилл, Теннесси. Мой палец нависал над экраном до самой последней трели.

– Ты в порядке? – поинтересовался Бен.

– Ничего особенного, – заверила я.

– Ты выглядишь так, будто только что увидела приведение.

– Что-то вроде того.

Бен понемногу начал расслабляться, и мне было не так