что резко повысило бы уровень жизни на дачах: горячая вода, газовые плиты вместо керосинок и электроплиток.

Кстати, планировался газопровод и к деревне.

Когда мы уже жили в Принстоне, университетском городке в штате Нью-Джерси, на нашей даче жил приятель, писавший диссертацию и кормивший нашего свободно гуляющего по лесам и полям кота. Он присматривал за домом.

И однажды я почувствовала, что там скоро что-то произойдет, и даже сказала мужу об этом. Он нехорошо посмотрел на меня и молча отошел в сторону. Я даже определила пять дней по календарю, когда это произойдет. Причины долго объяснять, а предчувствие иногда и объяснить невозможно. Мое пророчество сбылось: позвонила дочка из Москвы и осторожно спросила, что у меня из дорогого на даче.

И на мое удивление и ответ, что многое там и машина в гараже, намекнула, что кто-то видел маленький огонек.

Я тут же, похолодев, поняла, что деревянный дом и огонек — это катастрофа и трагический результат.

Наш дом сожгли… И на чердаке сгорело огромное количество писем семьи Тухачевских из ссылки, где писали про «Усатого», зашифровывая имя Сталина. О намеренном поджоге мне позже поведали в областной прокуратуре и рекомендовали не искать виновных себе во вред.

Весьма угрожающе это звучало.

Сгорело наше счастье и желание возвращаться на родину. Несчастный кот, живший в нашем доме, выжил.

С Тухачевской я больше не встречалась. Думаю, ей было не менее больно, чем нам.

А про несчастного кота Филю тогда же, сразу, у меня родился наивный рассказ, наверное, для моего внука. Вы сможете прочитать его в конце книги. Рифмованный чуть-чуть и очень болезненный для меня и причастных к этой истории. Поэтому не судите за примитивность, нелитературность и невозможность строгого редактирования. Слезы душат.

Часть вторая

Америка

Глава 1

Переезд. Моя первая работа

Итак, в Америку меня привез мой четвертый муж Виталий.

Он ранее несколько лет провел в Вашингтоне и Нью-Йорке и, обладая великолепным английским, обещал показать мне «его» Америку и обеспечить вполне респектабельную жизнь. Сразу скажу: вначале это не вполне получилось.

Перед отъездом мой друг в Москве, возглавлявший небольшой ведомственный Центр радио и телевидения и с которым я сделала три документальных фильма, провожая меня, сказал мне: «Ты покоришь Америку!» Я посмеялась тогда, сказала, что переименуюсь в Колумбину. Но вспоминала эту фразу довольно долго. Не могу сказать, что я покорила Америку; я покорилась Америке, поклонилась и люблю до сих пор. Уже 30 лет! Кстати, этот человек произнес фразу, изумившую, а по раздумью очень насмешившую, которую я слышала в жизни много-много раз от молодых приятелей-мужчин, и даже в очень зрелом своем возрасте: «Если бы ты была помоложе! Ты — моя женщина!» Мы поначалу поселились в Принстоне, престижном университетском городке. Я дала два семинара в Принстонском университете на славянском факультете по теме sex education, принятых с большим интересом. И засела дома без работы. С ностальгией, тоской и обжорством — так много было в супермаркетах еды и особенно хлеба (сортов тридцать), чего не было тогда, в 1993 году, в Москве. Рассказывают, как приехавшие в США люди падали в обморок в супермаркете от изобилия продуктов и еды. Я наших гостей и туристов туда водила и видела их реакцию.

Так что сама я расползлась в размерах, в мыслях, в планах и прочем…

Мы жили с мужем вдвоем в арендованном, небольшом, но роскошном профессорском доме, и я носилась по университетскому кампусу, где находится изумительный университетский музей, как мини-Эрмитаж, с драгоценными картинами — подарками выпускников Принстонского университета, как правило, занимающих высокие посты. В Принстоне раньше жили Эйнштейн, писательница Нина Берберова, написавшая в числе других книгу о «железной» женщине — любовнице Горького, и дочь Сталина, написавшая там «Книгу для внучек». Я бегала также по церквям Принстона. В этом маленьком городке двадцать четыре церкви различных конфессий, и во всех было интересно; прихожане дружелюбно встречали новых людей, не задавая вопросов, и почти везде было принято после службы обернуться по сторонам и пожать руки рядом сидящих людей. И все улыбались. И я тоже.

За пару лет я привыкла к этим улыбкам, вовсе не фальшивым, как говорят про американцев, а открытых, разумеется, несколько равнодушных, как бы дежурных на случай чьего-то взгляда, но приятных и теплых.

Приехав в Москву через два года, я заметила, что люди на меня как-то странно смотрели — с интересом, что ли, словно на нездешнего человека, подходили ко мне сами и спрашивали, помочь ли информацией…

Меня, москвичку, это очень удивляло, но потом, обратив внимание на серьезные, даже сумрачные, озабоченные закрытые лица людей, я поняла, что выгляжу по-другому, более натурально и открыто. Это и замечали люди, наверное. Теперь я всегда предпочту даже равнодушную улыбку угрюмому, неприязненному взгляду.

Я слетала из Москвы в Японию на Конгресс и вернулась в Нью-Йорк, где и осталась.

Возвращаться домой в Москву, к сгоревшему дому, куда было вложено много души, сил и рук, уже не хотелось.

Моя ностальгия приутихла!

Через несколько лет мы уехали из элитного Принстона в дальний пригород Нью-Йорка, маленький деревенский городок штата Нью-Джерси. Там были горы Аппалачи, горные озера, долина с центром городка (даунтауном) и горнолыжные комплексы. Леса, озера, горы — эту местность называют американской Швейцарией. О чем еще мечтать?

Муж купил маленький домик. Мы обставили его очаровательно и полностью за копейки, как нас научили друзья из Вашингтона.

Американский Garage Sale или Moving Sale (продажа из гаража и при переезде) — это явление!

Американцы любят расчищать свои дома, освобождаться от старого или надоевшего и ненужного.

Но это не нужное им так нужно многим другим: небогатым, приезжим, молодым семьям, искателям антиквариата, бездельникам. К тому же, чтобы выбросить крупные предметы, надо заплатить