возможность действовать. Шум отвлек внимание охраны, все бросились к пятачку, где распласталось окровавленное тело.

Глеб же, мысленно поблагодарив своего неизвестного помощника, воспользовался общей заминкой. Он выпрыгнул из кустов, в несколько шагов оказался у вагона и ловко вскарабкался по обшивке теплушки вверх на крышу. Там разведчик растянулся на крыше, чтобы его не было видно людям внизу, и стал вслушиваться в крики солдат. Переполох быстро затих, заключенных разбили на группы и развели в стороны, чтобы они не могли общаться между собой. Охранники к пустому эшелону не вернулись, наблюдать за вагонами не было смысла, и тепловоз на всех парах потащился обратно.

Шубин, который лежал на крыше, приподнял голову, пытаясь понять, куда направляется состав. Вот путь, который он проехал на платформе, затем рельсы расходятся в разные стороны. Тепловоз свернул налево, прогудел человеку в форме, который стоял рядом с рычагом перевода стрелок, и двинулся дальше на север. Буквально через пять минут замелькали развалины домов – то, что раньше было большой деревней рядом со строящейся электростанцией. Большое, зажиточное поселение было разрушено. Дома сожжены, огороды заброшены, в зданиях школы, сельсовета, электростанции хозяйничал враг. А сейчас и остатки домов разбирали на части немецкие солдаты. Они рыли окопы, укрепляя фортификации накатами из бревен. Фашисты словно пауки опутали большую запруду и плотину, которая останавливала бурное течение реки и направляла ее на человеческие нужды. Сейчас вокруг плотины тарахтели трактора, суетились немецкие рядовые с лопатами, сооружая заградительные линии. На зеленой поляне в отдалении выстроилась техника: бронеавтомобили, танки, самоходки, мотоциклы и грузовики. В леске курились дымки нескольких костров – повара готовили пищу для сотен немецких военных, что собрались на перевалочной базе в Томаровке. Глеб не мог приподняться на крыше вагона, чтобы рассмотреть окрестности более внимательно, поэтому ему приходилось делать выводы по косвенным признакам. Вот за рядами черных, обугленных останков домов поднимается и пылит полоса проселочного проезда, по которой грузовики движутся в сторону сплетения дорог из других деревушек и поселков. От грохота вагонов гудят рельсы, по которым движутся сразу несколько составов – прибыли еще железнодорожные платформы с вооружением. По торчащим длинным носам Шубин сразу догадался, что тепловоз привез на станцию десяток мощных зенитных орудий, а табун смирных лошадей, которые щипали траву на зеленом лужке, потянет арсенал дальше по военным дорогам в том же направлении, что мчатся грузовики. Работа на станции кипела, оружие и техника прибывали без остановки. Десятки солдат освобождали платформы, раскидывали ящики по грузовикам, некоторые вагоны перецепляли к тепловозам и отправляли в ту сторону, откуда только что прибыл Глеб. Тем временем вагон, на котором затаился разведчик, остановился на боковом пути. Обходчик с ворчанием начал снимать сцепки, переговариваться с машинистом. Шубин прислушался к разговору, пытаясь понять, о чем они говорят. Немецкие рабочие жаловались друг другу на бесконечную череду рабочих будней без единого дня отдыха. Машинист, свесившись из окна тепловоза, громко говорил:

– И ты представляешь, всю ночь я гнал состав сначала от центральной станции, потом отсюда уже с теплушками к старой ветке. А этот офицер начал кричать на меня, что я прибыл с опозданием и нарушил все их расписание. Если бы я хотел, то ответил бы ему, заткнул бы ему рот. Так и сказал бы – садись сам на мое место и тащи свои чертовы вагоны куда надо. А сейчас мне сказали, чтобы я снова ехал туда на старую ветку, даже не пообедав! Они-то, эсэсовские морды, не забывают пообедать, съедят и мою порцию, не подавятся.

Обходчик кивал в такт его жалобам:

– Да, я тоже без крошки во рту с четырех утра вожусь с прибывающими эшелонами. Туда уже ушло больше десяти вагонов с солдатами и пленными, а теперь еще погонят технику. Я не железный, чтобы работать без перерыва.

Они оба замолчали из-за внезапного появления немецкого офицера. Каждый из жалобщиков опустил голову, ожидая наказания или отповеди за свои крамольные речи. Обходчик бросил исподлобья взгляд на крепкую фигуру, что так внезапно возникла в просвете между стен теплушек – наверное, уснул в вагоне пьяный, судя по измятой форме, а теперь очнулся и будет искать свою часть. Он предусмотрительно отошел подальше, пока Шубин, а это был именно он, спустившийся по обшитой деревянными планками стенке вагона, направлялся между опустевшими рельсами к суетящимся рядовым. Разведчик понимал, что теперь добытые сведения надо как можно быстрее передать в штаб. Поэтому ему пришлось преодолеть внутреннее волнение и рискнуть. Глеб решил, чтобы стать незаметным, нужно пойти в толпу, в самую гущу. На станции огромное количество народа, поэтому проще затеряться среди людей и незаметно отойти от станции как можно дальше, чем красться, вызывая подозрения у десятков военных. По пути он грубо оттолкнул рядового, а дальше все пошло само собой. При виде офицера с недовольным лицом никто не задавал лишних вопросов, наоборот, все стремительно отступали подальше, чтобы лишний раз не нарываться на крик или наказание в виде гауптвахты.

Шубин стремительно прошел вдоль насыпи, где шла разгрузка, и начал спускаться к запруде. Рядовые с лопатами и кирками работали, не обращая на него внимания.

Таким образом, разведчику удалось обойти по периметру почти всю запруду и приблизиться к лесному выступу, где готовили обед. При появлении вышестоящего чина повара вытянулись по стойке смирно, а потом по кивку принялись с удвоенным усердием махать черпаками. Шубин заглянул в один котел, во второй, потом наклонился над кипящим супом на огромном костре. Наконец хмурый офицер отошел от котлов с готовящимся обедом и поплелся к молодым березкам. Повара завистливо переглянулись: конечно, это не рядовой служащий, который без разрешения командира не может даже на минутку присесть, а офицер-штабист, который сейчас пойдет валяться на мягкой травке в ожидании обеда. Оберлейтенант и правда вдруг плашмя рухнул в кусты под удивленными взглядами поваров. Но понять причину такого странного поступка никто не успел.

Граната, которую Шубин тайком швырнул в костер, полыхнула багровым столбом, разметала горячий суп и осколки котла во все стороны. Зола, вода, пепел, горящие дрова взлетели вверх на несколько метров, обвалились черной волной и раскидали в разные стороны всю полевую кухню. Ошпаренные и израненные осколками повара выли, корчились на земле, а Шубин со всех ног побежал между деревьями в чащобу. Пока остальные доберутся до полевой кухни, поймут, что кто-то кинул в костер гранату, он успеет уйти так далеко, что его уже будет не найти.

Пока разведчик продирался через стену деревьев, немецкие солдаты и офицеры успели добежать до эпицентра взрыва. Один