- Тогда нам стоит поспешить.

Незнакомец отпускает меня, но встает так, чтобы я не смогла убежать, буквально загоняет в угол. Лезет в карман, и прежде чем успеваю дернуться, набрасывает на мою шею нечто сверкающее и очень холодное. Раздается щелчок.

- Ты что творишь? – леденею, отпихиваю от себя его руки, лихорадочно ощупываю шею. – Что это?

- Я даю тебе свою защиту, - заявляет он невозмутимым тоном. – Не благодари.

Дергаю цепочку, нервно ищу замок.

Все плывет перед глазами. Даже не могу различить, что написано на кулоне. Пальцы дрожат, отказываются подчиняться. Мне никак не удается совладать с дьявольским механизмом. Проклятый знак принадлежности жжет ладони каленым железом, цепь резко вбирает мое тепло.

Нет, нет! Сбежать от одного – и тут же попасть в лапы другого? Никогда! Я эту дрянь с мясом сорву, на своем горле не оставлю. Я не стану подчиняться издевательским правилам и порядкам.

- Расслабься, птичка, - нараспев продолжает парень. – Будешь послушной – и я не стану тобой делиться, оставлю только для себя.

- Что значит – делиться? – вопрос вырывается против воли.

- Ты же смышленая, - посмеивается незнакомец. – Девушкам не стоит разгуливать без кулона. Тебе мог попасться хозяин и похуже. Многим парням только дай шанс. Они быстро найдут, как тобой распорядиться.

- Ты – не мой хозяин! – бросаю раздраженно.

Продолжаю отчаянно дергать цепочку. Но то ли мои пальцы теряют всякую ловкость, то ли замок заклинивает. Не могу эту гадость снять, не выходит.

- На тебе моя метка, - незнакомец даже отходит, чтобы полюбоваться на мои отчаянные попытки со стороны. – Зря так стараешься. Нужно знать, как этот механизм открыть, иначе ничего не выйдет.

Выйдет. Точно выйдет! Я не сдамся…

- Теперь ты собственность Петра Соколовского, - торжественно заключает блондин, упивается превосходством. – Привыкай к этой мысли. Ночь мы проведем вместе, в одной постели. Или ты хочешь остаться здесь? Никогда не трахался в трущобах, но ради тебя готов сделать исключение.

Я своя собственность. Своя собственная. Черт бы вас всех побрал!

- Я… принадлежу Захару, - говорю вслух. – Только ему.

- Да ну? – забавляется, подходит вплотную, резко дергает мою кофту вниз, оголяя плечо. – И где же он сам? Где его знак?

Свет точно меркнет. Или я просто моргаю?

Хочу повернуть голову, но не успеваю. Огромный кулак проносится прямо перед глазами, врезается в челюсть блондина, сшибает моего обидчика с ног.

- Захар, - шепчу я.

Господи. Это действительно он. Голый по пояс, в одних лишь штанах. Босой. Невольно выхватываю взглядом каждую деталь.

- Она – моя! – выпаливает блондин и поднимается, мотает головой и оскаливается точно бешеный зверь. – Ты даже тронуть ее не можешь. Правила есть правила. На девчонку надет мой кулон.

Соколовский занимает боевую стойку, выглядит так, будто сокрушительный удар не доставил ему особенных неудобств. Вытирает струйки крови, что стекают изо рта, тыльной стороной ладони.

Захар и бровью не ведет. Смотрит лишь на меня, прожигает взглядом насквозь. А я как завороженная наблюдаю за мощными движениями его грудной клетки, за тем, как вздуваются и бугрятся стальные мускулы, как рубцы и шрамы подчеркивают идеальный рельеф мышц.

- Смирись, - не унимается Соколовский. – Ты ее потерял.

Захар берется за цепь и раздирает звенья голыми руками. В секунду избавляет меня от чужого знака. Отбрасывает металл в сторону.

- Ты нарушил кодекс, - рычит Соколовский.

- Плевать, - холодно бросает Захар.

Его пальцы опускаются на мою кофту, сгребают ткань в кулак. Жуткие, громадные, окровавленные, ведь звенья цепи врезались в кожу и разодрали ладони парня.

Он поправляет мою одежду. Бережно, совсем непривычным для самого себя жестом. Натягивает кофту обратно, прикрывая оголенное плечо.

Я перестаю ощущать биение сердца.

- Здесь есть камеры, - цедит Соколовский. – Они все увидят и поймут, что случилось. Ты привык слать запреты к чертям, но это – не тот случай. С кулонами твои фокусы не пройдут.

- И что?

Захар оборачивается к нему.

- Девчонка теперь принадлежит мне, - бросает блондин. – В нашем кодексе все четко прописано. Нельзя просто брать и срывать знаки как вздумается. Ее вернут мне. В любом случае.

- Ладно, - кривится Захар, разминая кулаки. – Тогда я тебя просто убью.

- Ты охренел, - скрежещет челюстями Соколовский, надвигаясь на него. – Гребаный малолетка.

- Малолетка? – ухмыляется и будто невзначай отодвигает меня в сторону, подальше, заталкивает в ближайший проем. – Лучше чем труп.

Парни сходятся в жестокой схватке, набрасываются друг на друга как хищные звери. Каждый готов растерзать противника в клочья. Удары звучат будто раскаты грома.

Я содрогаюсь, взглянув на часы. Ровно полночь.

Проход наверх совсем близко. Всего пара шагов. Мне даже не придется проходить мимо схлестнувшихся в бою психопатов. Парковка рядом. Несколько метров и короткий подъем наверх.

А там свобода. Призрачный, однако шанс.

Но я не могу уйти. Только не сейчас. Ноги отказываются повиноваться. Прирастаю к полу и наблюдаю за одержимым сражением. Слежу за яростными движениями.

Соколовский силен и опасен. Его не выходит сбить с ног опять. Захар не уступает ни в чем. Соперники равны. Размахивают кулаками так, что становится ясно: живым реально останется лишь один.

Это не драка. Бойня насмерть.

Умом сознаю, что надо поспешить, броситься прочь отсюда. Разве не такой исход я представляла? Парни отвлекаются, выпускают меня из виду. Когда еще возникнет настолько идеальная возможность удрать? Может это вообще последний шанс.

Я провожу ладонью по горлу. Кусаю губы.

Боже, ну чего же я жду?

Оборачиваюсь, смотрю на спасительный выход, потом снова перевожу взгляд на Захара и Соколовского. Трудно понять, кто из них победит, кто выстоит. Сейчас удары кажутся такими мощными и сокрушительными, что я с трудом верю,