— Уабинов? — удивился Деа. — Но ведь это всего-навсего жалкое племя, которое досаждало нашим предкам в незапамятные времена в суровых западных пределах. В те дни уабины, наверное, и вправду были опасны, но как они могут грозить нам теперь, когда нас оберегают могучие стены Священного Города? Я думал, что они — дикие кочевники, не более.

— Не более, вот уж воистину! Не забывай, сын мой: со времени жизни Пророка миновало много эпициклов, но уабины для нас остаются столь же ужасной угрозой.

— Но почему, государь?

— Из-за их непокорности! Из-за хитрости и предательства, заложенного в их сердцах! Некоторые говорят, будто бы в жилах уабинов течет поганая ваганская кровь, но мои имамы уверены в том, что они — подлинные порождения Зла, что они несравнимо хуже ваганов, что они — создания, которым было позволено жить благодаря попустительству отвратительного ваганского бога. — Голос султана обрел силу. — Это так, Симонид, а? О, если бы только мы могли безжалостно истребить уабинов, как некогда истребили детей Короса!

Деа смотрел в глаза отца, полные неподдельной ненависти.

А султан распалялся все сильнее.

— По всему материку множество племен смиренно поклоняются Священному Городу — одними из них движет истинная вера, другие обращены в эту веру силой. Только уабины уклоняются от нашей власти, пребывая в подчинении у сил Зла. В далекие времена это мерзкое племя являлось лишь помехой для нас — пусть и очень неприятной помехой. Но теперь фанатик Рашид Амр Рукр собрал своих злобных соплеменников в могущественное войско.

— Но, государь, твоему войску не может противостоять никто в целом свете! — воскликнул Деа.

Султан горделиво запрокинул голову.

— Никто на свете? О да, если бы даже луна и звезды спустились с небесной тверди, они не смогли бы сиять ярче, чем слава нашей империи! Разве не в этом смысл того титула, который ношу я и который говорит о моем союзе с божеством огня? В стародавние времена мы отражали набеги уабинов. Но только теперь, когда их возглавил Рашид Амр Рукр, они, эти злобные твари, грозят нам истинной, великой опасностью. Подобно заразной хвори, они таились на задворках нашего царства, но теперь эта зараза созрела и распространяется по телу Унанга!

— Государь, что означают твои слова?

— Никогда прежде у уабинов не было сторонников из числа наших подданных. Даже самая мысль о таком была недопустима! Кем были кочевники и кто они теперь, как не отвратительные, мерзкие убийцы? Повсюду в нашем царстве их проклинали и боялись, и только так можно относиться к подобным злодеям — но так было до появления Рашида Амр Рукра!

— Наверное, этот Рашид — могущественный злой чародей!

— В злом чародействе нет могущества, Деа. Называй Рашида чудовищем в человеческом обличье — так будет вернее. Кем еще может быть это отвратительное создание, когда оно не только пробирается все глубже и глубже в наши владения, не только заражает наши города своими лазутчиками и наемными убийцами, но еще и уводит наших подданных с пути истинной веры?

— Но как, государь, как он делает это? — вырвалось у изумленного принца.

— Сын мой, ты вступил в пору зрелости по годам своим, но во всем прочем ты пока несмышленое дитя. Горько мне оттого, что я вынужден рассказывать тебе о том, что мятежные происки Рашида Амр Рукра распространяются все дальше, ибо для этого злодея нестерпимо видеть, как те, кто верен Терону, продолжают поклоняться ему. Злодей и его прихвостни думают, что наша вера — сплошные заблуждения.

Деа устремил взгляд на простертого на полу старого учителя, возносившего почти не слышные молитвы.

Глаза султана сверкнули.

— Конечно, истина в другом! Ошибаются приспешники Рашида — злом и обманами их увели с пути подлинной веры! Кто может определить, каково могущество злого обмана? Та ложь, которую произносят мерзкие уста Рашида, слишком противна, чтобы ее пересказывать, но для тех глупцов, что поверили этому злодею, истина состоит в том, что под Святилищем нет никакого кристалла и что в трепетании языков огня нам не является наш бог!

— Государь, но такие люди воистину должны быть глупы!

— Деа, эти люди — богохульствующие злобные псы! Много раз, очень много раз мои имамы молили Терона о том, чтобы на этих зловонных тварей обрушилась его ярость ударами грома и вспышками молний и чтобы эти молнии разорвали небеса над пустыней и спалили дотла зловредного Рашида Амр Рукра! Его изворотливость не ведает пределов, ибо вся история нашего царства со времени явления Пророка — не что иное, как собрание лживых измышлений. Тьфу! — воскликнул султан и в сердцах ударил себя по лбу. — Но спроси меня, сын мой, как это может быть, чтобы кто-то стал верить такому злодею, и я поведаю тебе о величайшей лжи, какую когда-либо слыхали на земле Унанга!

То, что случилось потом, не на шутку напугало Деа. Султан извлек из-под складок мантии золотую шкатулку и торжественно протянул ее сыну. Юноша смотрел на шкатулку с восхищением — и надо сказать, это восхищение было почти искренним. Ему и прежде случалось видеть много красивых вещиц, но эта была настоящим произведением искусства, высокого искусства. Даже на фоне великолепного витража маленькая шкатулка сверкала, будто осколок самого солнца, обработанный умелыми, тонкими руками. Крышка шкатулки была испещрена таинственными письменами.

— Открой ее, сын мой.

— Ты позволяешь мне сделать это, государь?

— А, даже принц не смеет прикоснуться к такой прекрасной шкатулке? Ты робеешь, сын мой? Должен признать, это воистину повод для робости. Эта шкатулка работы мастера из гильдии Марака, реликвия легендарного Первого Процветания времен правления Меши, сына Меши. — Султан любовно повернул шкатулку, она еще ярче засверкала. — Не думаешь же ты, сын мой, что это просто коробочка, о которой можно забыть после того, как из нее вынули содержимое?

Деа покачал головой.

— Но открой же крышку, сын мой, открой.

Придворные затаили дыхание, а султан улыбнулся. Пару мгновений Деа не спускал глаз со смуглого лица отца. Затем взволнованно протянул руку и осторожно прикоснулся к шкатулке, словно ожидал, что сейчас она его ужалит. Но ничего подобного не произошло, а потрясение он испытал тогда, когда приподнял крышку: шкатулка действительно была всего лишь коробкой, скорлупой...

На подкладке из бархата лежал крупный драгоценный камень, излучавший алое сияние. С неожиданной жадностью Деа взял его в руку. Бесценная шкатулка упала на пол. Забыв о ней, юноша не сводил глаз с камня, подобного пламени.

— Знаешь ли ты, что это такое, Деа?

— Государь, я...

— Кристалл Терона!

Деа ахнул.

— Но ты же сказал, что...

— Ложь! Все ложь! Неужели ты и вправду поверил в россказни о кристалле, который лежит глубоко под землей и распространяет пламя через камни? Сказочка для легковерных детишек!

Султан презрительно указал на распростершегося на полу учителя и жарко, взволнованно зашептал: