— Убийца! — крикнул кто-то из Всадников. — Убийца и изменник!

Кибитка наконец остановилась.

Поначалу трясло так сильно, что Джем даже думать ни о чем не мог — вцепившись в ткань, которой были обиты стенки, он пытался удержаться в более или менее устойчивом положении. Но его все равно мотало из стороны в сторону, и он то и дело ударялся о стенки. Потом кибитка поехала медленнее, и на какое-то время Джему удалось задремать — ровное покачивание и позвякивание браслетов на запястьях девушки убаюкало его. Но вот он открыл глаза и, увидев девушку, пристально уставился на нее. В кибитке не было окошек, но с потолка на цепочке свисала горящая лампа и озаряла тесный мирок фургона мягким золотистым светом. При таком освещении девушка показалась Джему чуть ли не богиней, но ее красота возбудила в нем не желание, а только трепетный восторг. Мерцающая чадра! Сверкающие каменья! Джем уже не раз пытался произнести свое имя и извиниться за причиненное красавице беспокойство, но девушка все время молчала. Вот и теперь она сидела, окутанная смирением и печалью, опустив глаза. «Не немая ли она?» — гадал Джем.

За деревянной стенкой слышались голоса возницы и его маленького сына, в тишине казавшиеся слишком громкими.

— Ну, все, приехали. Тут и заночуем.

— Пап, мы разве не доедем... до города?

— Ночью? Вот балбес! Мы уже сколько едем и давно удалились от побережья. Неужто ты думаешь, что я стану ехать ночью, когда Всадники в пути? У нас с собой драгоценная поклажа, Малявка, и я не желаю, чтобы ее сцапали эти унангские псы! — Послышался глухой стук — словно на песок упало что-то тяжелое. — Давай спрыгивай. Разбери-ка поживее седельную сумку и разведи костер. Жрать охота. Да, и вот еще что, Малявка...

— Да, пап?

— Выпусти ее. Пусть проветрится. Как-никак, последняя ночь у нее осталась.

Джем, вытаращив глаза, смотрел на прекрасную девушку. Только теперь она ответила ему взглядом, и он понимал, что во взгляде ее скрыта какая-то мольба. Ну, конечно! Зачем бы такой чудесной красавице, высокородной девице, путешествовать в компании с какими-то жуткими оборванцами? Говоря о драгоценной поклаже, мужчина, конечно же, имел в виду девушку. Но что означало — «последняя ночь»? Послышался визгливый скрежет отодвигаемого засова. Джем напрягся, приготовился к драке с отцом Малявки.

Но в кибитку забрался сам Малявка. Заливаясь слезами, девушка обняла мальчика, пригладила его темные волосы. Но он поспешно вывернулся из ее объятий.

— Дона Бела, скорее... выходи.

Глаза девушки наполнились невыразимой печалью.

Джем прошептал:

— Что происходит? Она — его пленница, да?

— Тс-с-с! — прошипел мальчик. — Желтоволосый, тебе надо спрятаться! Сейчас папа Эли ничего не знает, но если найдет тебя, он тебя точно убьет!

— Я его не боюсь!

— Пожалуйста!

Девушка, звеня браслетами и бусами, послушно спустилась по ступенечкам приставной лесенки. Джем потянулся было за ней, безотчетно желая удержать, но ткань ее платья выскользнула из его пальцев.

— Завтра мы приедем в город, — прошептал мальчик. — Сиди здесь... только сиди здесь.

— Но я не могу!

Мальчик, не говоря ни слова, тоже спустился по лесенке. Джем бросился к двери, но Малявка резко захлопнул дверь, и она пребольно стукнула Джема по лбу.

Джем без сил опустился на пол.

— Малявка, что ты там возишься? — сердито крикнул Эли Оли Али.

— Ничего, пап! Все в порядке!

Ржавый засов скрипнул и водворился на место.

Что это за песня?

Джем сжал голову руками, стараясь не застонать. Звучащая на высоких нотах, пронзительная, неземная мелодия плыла по воздуху. Казалось, она доносилась из немыслимой дали. Слов Джем не различал, но голос был необыкновенно красив и чист. Потом он наконец понял, что голос звучит не вдалеке, а совсем рядом, за стенкой кибитки. Девушка? А он решил, что она немая! Джем напряг слух и попытался расслышать слова, но девушка пела со странным акцентом, да и напев был настолько удивительным, что думать о смысле слов не хотелось.

Именно тогда и произошло нечто необычайное. Сначала возникло некое ощущение — знакомое тепло согрело сердце Джема. Неужели это было возможно? Он осторожно привстал, сел, поджав ноги, стараясь не производить шума, и сжал в руке кожаный мешочек, висевший у него на груди под рубахой. Точно! Происходило именно то, о чем он подумал! Лампа погасла, в кибитке стало темно, но Джем видел зеленоватое сияние. Свет пульсировал, пробивался сквозь его пальцы, сжимавшие кристалл.

Но как же это? Почему? Лиловый кристалл, когда Джем носил его на груди, оживал только вблизи от другого, зеленого кристалла, который был у него теперь. Не прошло еще и суток с того мгновения, когда Джем внезапно и странно попал на побережье этой страны. Неужели он уже оказался так близко от цели своего странствия? Джем затаил дыхание. Его зазнобило от предчувствия чуда. Чуть ли не виновато смотрел он на зеленое свечение. А потом вдруг ему стало страшно. Не только вблизи от своего собрата загорался первый кристалл. Нет. Это происходило и еще в одном случае.

Это случалось тогда, когда где-то рядом появлялось антибожество.

Все это время сквозь сознание Джема, подобно стеблю странного растения, пробивался диковинный напев. Но вот песня смолкла и кристалл угас.

Снова наступила темнота. Сердце Джема взволнованно билось. В одно мгновение кристалл не только угас, но и остыл. Теперь Джем думал: уж не померещилось ли ему, что камень вообще светился. А если померещилось, то, может быть, из-за того, что он стукнулся головой о дверь? Лоб у него по-прежнему побаливал. Джем поспешно пригладил растрепавшиеся волосы, прижался ухом к двери. Теперь был слышен голос Эли Оли Али, и слова можно было разобрать без труда.

— Милая сестрица, ты так радовала нас все время, пока мы странствовали... Подумать только, что теперь я больше никогда не услышу твой сладкой песни, звенящей у костра посреди ночи в пустыне! А может быть, споешь еще разок, а? Перед сном? Что-что? Ах да, я вижу тревогу в твоих глазах... можешь ничего не говорить. Молчи, я сам все пойму. Только постарайся смотреть поласковее, лишь об этом я тебя прошу... Какой мужчина устоит перед такой красотой? Знаешь что, милая... Есть у меня одна мыслишка: хочу проехать с тобой под окнами Каска Далла, как только мы попадем в Куатани. Да у него пена на губах выступит, он на землю грохнется от зависти!

Эли Оли Али довольно крякнул. Затем послышалось бульканье жидкости. Джем, сидевший в кибитке, нервничал все сильнее. Эти звуки ему совсем не нравились.

— Ох и хорош этот хмельной сок... да не бойся, милашка! — продолжал Эли. — Что я, девушек вроде тебя не видал, что ли? Ну, пусть не таких милашек, как ты, но... в твоем положении, так скажу. Ты боишься? Пф-ф-ф! Это же быстро делается! А тот мужчина, что заплатит за твою непорочность, все сделает быстренько и ладненько, и не сомневайся!