Я крепко прижал ее к себе, и Милли тихо ахнула, из-за чего у меня самого перехватило дыхание. Несмотря на всю собранность, она тоже что-то чувствовала. Эту оду. Я бы не стал глуповато покачиваться с ней из стороны в сторону. Как я и сказал, я умел танцевать.

– Ты умеешь танцевать вальс, милая?

Милли с презрением вскинула бровь:

– Кто из нас тут танцор, Давид?

– Просто хочу убедиться, что ты поспеешь за мной, лапушка, – дерзко ответил я.

Это было уж слишком «толсто», и мне потребовались все силы, чтобы не рассмеяться, когда Милли фыркнула. Она элегантно положила руку на мое плечо, давая понять, что готова.

– Может, станцуем наконец или ты так и будешь меня лапать? – она нетерпеливо заерзала.

– Давай станцуем.

Я начал двигаться, и Милли пришлось встать на носочки, ее грудь прижалась к моей, ее нога оказалась между моих. Она с легкостью подхватила мой темп, шагая и покачиваясь одновременно со мной, и мы закружили по залу. Раз, два, три, раз, два, три, раз, два, три. Все наблюдали, как мы вальсируем. Никто так больше не танцевал. Глаза Милли были закрыты, губы приоткрыты, щеки слегка порозовели.

На заднем фоне Рэй Ламонтейн пел о том, что его спасла женщина.

И я ему верил.

«Она не отпустит меня, – протяжно пел он. – Она не отпустит меня».

Я подпевал ему, прижавшись губами к волосам Милли. Она приподняла голову, танцуя и прислушиваясь к словам. Затем началась следующая песня – снова медляк, – а потом еще один. Я сделал себе мысленную пометку, что нужно поблагодарить диджея. Он знал, что делал. А я знал слова каждой песни.

Мы собрали вокруг себя зрителей, хотя Милли об этом не знала. У края танцпола скучилась группа шушукающихся женщин, пристально наблюдавших за нами, и я понял, что переспал с каждой из них, но ни разу с ними не танцевал. Кара, Бритни, Эмма, Лорен. Господи милосердный. Они подруги? Я не знал, что они все дружат друг с другом. Они часто приходили в бар и тренировались в зале. Поймав взгляд Бритни, я подмигнул. Мы разбежались на хорошей ноте, и я не видел причин для враждебности. Честно говоря, я никогда не строил серьезных отношений ни с одной из них. Но, судя по их угрюмым лицам, возможно, я что-то напутал…

Бритни отделилась от остальных и прошла по танцполу так, словно это подиум, а я – модный фотограф. Мне следовало бы увести Милли в сторону, но танцпол был маленьким, а Бритни выглядела очень решительной.

– Таг! Позвольте вмешаться. Милый, почему ты не говорил, что умеешь танцевать? – проворковала она так приторно, что у меня свело зубы. Бритни прижалась ко мне и обхватила мой бицепс, словно не видела, что я танцую с другой.

Милли напряглась и начала отходить, но я быстро взял ее за руку.

– Я танцую с Милли. Подожди следующей песни, ладно?

Бритни надула губки, как делают большинство женщин, когда очень хотят закатить истерику, но пытаются сохранить лицо, и не отпустила меня.

– Да ладно тебе, Таг! Ты позоришь меня. Не отказывайся.

Милли освободила руку из моей хватки.

– Направь меня туда, где моя трость, и скажи, сколько до нее идти. Десять шагов? Двадцать? Я справлюсь, не волнуйся обо мне. – Ее лицо стало каменным, плечи выпрямились.

– С ней все будет в порядке, Таг, – промурлыкала Бритни. Она определенно прекрасно знала, что Милли слепа.

– Брит, сейчас я танцую с Милли, – твердо ответил я с холодом в голосе. Затем посмотрел на край танцпола, где сгрудились все женщины, наблюдая за нашей маленькой драмой. Они улыбались мне, словно все это одна большая шутка.

– Ну и ладно. – Бритни с напускным равнодушием отпустила мою руку, медленно развернулась, продолжая надувать губы, и ушла.

Песня закончилась, и на секунду наступила относительная тишина. И в ней ясно и громко прозвучал ее голос.

– Таг, ты такой бабник, это даже как-то неприлично! – крикнула Бритни через плечо, и некоторые посмеялись. – С кем ты переспишь дальше?

– Я никогда не притворялся кем-либо другим, – ответил я, широко улыбаясь женщинам за ней.

Смешки стали громче, и парень рядом со мной поднял руку, чтобы дать мне «пять». Но Милли не смеялась. Черт.

Я по-прежнему держал ее за руку, но наши тела больше не прижимались друг другу. Я не хотел уходить с танцпола. Не хотел обращать внимание на подкол Бритни. Диджей сделал все, что мог, включив три медляка подряд. Может, он думал, что снова мне помогает, включив на полную громкость песню Джастина Тимберлейка Sexy Back, от чего у меня завибрировали зубы. На танцпол вышло больше людей, создавая визуальный буфер между нами с Милли и зрителями. Мне нужен был повод, чтобы снова прижать ее к себе, но я сомневался, что она согласится на танцы под подобную музыку.

Я подошел к ней, чтобы наши тела соприкоснулись, и наклонился к ее уху:

– Ну что, согласишься потанцевать с бабником?

– Зависит от того, смотрят ли на нас остальные, – ответила она, задевая губами мою щеку.

Я оглянулся и увидел любопытные и сочувствующие взгляды.

– Во все глаза.

– Отлично. Тогда станцуем. – Милли осторожно закинула руки мне на шею и подняла лицо, широко улыбаясь.

И тогда я снова почувствовал эту оду, да так сильно, что у меня подкосились ноги.

Я откинул назад голову и засмеялся, улюлюкая. В нашу сторону посмотрело еще больше людей. Ну и пускай смотрят.

– Ты мне очень нравишься, Милли.

– Это потому, что ты бабник! – подразнила она.

А затем я позабыл о разговорах, потому что пытался поспеть за Милли на танцполе. Черт возьми, эта девчонка знала, как танцевать! Она постоянно держалась за меня одной рукой, используя меня в качестве своей опоры, своего якоря, и это самое сексуальное, что я видел в своей жизни. К счастью, она не видела, как я танцую. Я забыл обо всех остальных. Забылся сам.

Мы не останавливались до тех пор, пока оба не запыхались и темные локоны Милли не прилипли к влажному лбу и гладким щекам. Ее кожа сияла, улыбка сверкала, и я не мог перевести дыхание – хотя это было связано не столько с танцами, сколько с самой Милли. Она была ненасытной, а я, полностью плененный ею, внезапно захотел, чтобы она стала только моей.

Я взял две бутылки воды в баре, проверяя, все ли идет хорошо, но, похоже, мой новый бармен отлично справлялся.

Милли ждала меня с тростью в руке. Я взял ее пальто, и мы вышли через черный вход, вдыхая свежий морозный воздух. Наши руки были переплетены, мое сердце билось в такт приглушенным басам из бара.

Мы начали жадно глотать воду, пока наконец Милли не вздохнула и не отставила бутылку, чтобы приподнять волосы с влажной шеи. Она отказалась от пальто, заявив, что на улице и так хорошо. Ее тонкие руки придерживали волосы на макушке, голова была наклонена. Я восхищенно рассматривал ее, в который раз радуясь, что не должен скрывать этого.