— Природа одарила тебя большим потенциалом и не менее большой нетерпеливостью. Кость уничтожится, и можно взять другую, но если ты вытворишь то же самое, удерживая призрака, тот испытает обжигающую боль, а затем решить ответить той же монетой. Возьми себя в руки и повтори все заново.

   И я повторяла, с каждым разом все лучше оттачивая контроль.

   В каком-то смысле я считала себе гением двойной жизни, стараясь не думать о том количестве тоников, которые выпила за последние дни. Но у всего есть свои пределы и слишком долго так продолжаться не могло.

   В одну ночь, когда мы вновь встретились под мягким светом тенеку, увидев мое лицо, Идвин вдруг с ходу категорично покачал головой:

   — Нет-нет, Клэр, так дело не пойдет. Такими темпами скоро уже все скелеты на старой части кладбища будут уничтожены, а толку с этого не будет никакого. Кто в таком состоянии работает с материалом?

   Так он, как я заметила, чаще всего и называл мертвых — материал. Что ж, мой отец нарекал работников предприятия человеческим ресурсом, что терминологически верно, хотя по сути, стояло в одном ряду с таким обезличиванием мертвецов некромантом.

   Идвин был прав по поводу моего состояния. Днем я продолжала выглядеть обманчиво бодро, но к вечеру меня выдавать синяки под глазами и болезненный взгляд. Сердце иногда отбивало несколько сбивчивых ударов, заставляя останавливаться и прислушиваться к его ритму. Было ли это серьезно, я не имела ни малейшего представления, и легкомысленно старалась об этом не думать. Нервы же, как ни странно, не шалили, хотя некоторое эмоциональное отупение, а иначе я назвать это не могла, не казалось мне нормой, и могло быть предвестником нервного срыва.

   Я, как и любой другой человек в расцвете молодости, часто переоценивала свое здоровье и выносливость, и игнорировала многие звоночки, которые намекали на то, что пора сделать паузу с ненормальным образом жизни.

   — Но времени не так много… — все-таки вяло возразила я. — Ты сам говорил, что мы сможем закончить раньше намеченного срока, и я хочу…

   — Иди домой и ложись спать. Следующую ночь тоже пропустим. Увидишь, отдых окажется эффективнее любой тренировки. У меня нет цели сделать из тебя гуля, а именно к этому мы и придем, если ты и дальше продолжишь так над собой издеваться.

   Я замешкалась, но кивнула, вдруг ощутив какое-то невероятное облегчение. До этого момента я даже не отдавала себе отчета, насколько все то, что мы делали по ночам, было мне в тягость.

   «И все-таки это не мое призвание, что бы там Идвин не говорил», — с каким-то злорадством подумалось мне.

   Обстоятельства складывались как-то очень кстати. На следующий вечер была назначена помолвка Элины, и перед этим мероприятием действительно неплохо было бы хорошенько выспаться.

   Некромант, как обычно, посчитал должным проводить меня до Опал, и мы не спеша устремились по дорожке к выходу с кладбища.

   Свет полной луны с легкостью перебивал россыпь звезд. Порывистый злой ветер, терзающий днем людей и природу, милостиво стих, и теперь волосы шевелили лишь слабые прохладные дуновения.

   Было приятно просто идти вдоль могил, чувствуя ни с чем не сравнимую умиротворенность. Она проистекала от жертвенных, полных пепла чаш, от невысоких надгробий, от самой земли.

   Это ощущение как будто питало, наполняло изнутри, что заставляло задумываться — так ли все просто с тем, что я сейчас знаю о некромантии?

   Что такого проистекает из почвы, где покоятся мертвые, что подобные нам чувствуют себя здесь как дома? Мы вливаем в останки видоизмененную магией смерти жизненную силу, а что сами останки вливают в нас? И насколько это способно нас изменить?

   Стало не по себе.

   — А как у тебя получается хорошо себя чувствовать? Тоники лишь временное решение проблемы. — Чтобы отвлечься, спросила я, поглядывая на свежего некроманта. — Есть какие-то особые зелья? Заклинанья?..

   — Ничего такого. Я просто сплю днем, — улыбнулся он. — Вот и все.

   — И никто ничего не заподозрил?..

   — А что в том, что человек имел привычку работать с вечера, — уклончиво ответил некромант. — И я сам себе хозяин.

   Мы, тихо переговариваясь, вышли к воротам, когда чувство опасности пронзило меня где-то в районе лопаток.

   Идвен резко замер за доли секунды до того, как это сделала я, ощутив ровно то же самое.

   Что-то было не так. Что-то принципиально изменилось в воздухе.

   — Свежая смерть, — коротко сказал некромант, и вдруг рванул вперед.

   Я, изо всех сил наступая нахлынувшему страху на горло, поспешила за ним.

  Тело несчастного спиной насквозь насадили на острия кладбищенских ворот. Его ноги висели на той стороне, на нас же смотрели застывшие в выражении ужаса светло-голубые глаза. На месте щек зияли алые провалы с оскалом зубов, перерезанное горло еще сочилось темной кровью.

   — Как такое возможно, — потрясенно проговорил Идвин. — Питер, бедолага…

   — Ты знаешь его?.. — выдавила я, крепко прижимая руку ко рту и борясь с первыми позывами вывернуть содержимое желудка.

   И это несмотря на все свои недавние некромантские упражнения, которые, казалось, должны были изменить представления об омерзительном. Я опустила глаза ниже и заприметила темную лужицу крови, стекшей по черным прутьям изгороди.

   Из уже мертвых людей не должно выходить столько крови, когда их нанизывают на что-то острое. Значит, сделали это живьем… какой ужас.

   — Да, я знаю его, — Идвин кивнул. Он был невероятно бледен, насколько это вообще возможно с его тоном кожи. — Это Питер, местный сторож. Несколько раз разговаривали, когда я бывал на кладбище днем… Вернис раздери, я же совсем недавно здесь проходил, когда направлялся к тебе. И его не было…

   Мы поймали взгляды друг друга, одновременно подумав об одном и том же.

   Убийца вряд ли ушел далеко.

   Едва различимый шорох в дальних зарослях за оградой буквально парализовал.

   — Нужно уходить. — Твердо сказал некромант. — Ты прямо сейчас воспользуешься своим амулетом…

   — Там Опал! — протестующе прошептала я, — Я ее тут не брошу!

   — Ты что это, собралась возвращаться за лошадью, в то время как тут может ошиваться полоумный драугр? — тихо прошипел Идвин, в чувствах невежливо хватая меня за руку. — С ума сошла, что ли?

   — На ней родовое клеймо, — более спокойно пояснила, морщась от того, как крепко сжали мое предплечье цепкие пальцы некроманта. — Что подумают, когда найдут лошадь моей семьи недалеко от трупа?

   Я несколько лукавила, так как в действительности меня беспокоило то, что драург может не побрезговать жизненными силами и плотью животного. Я не была готова приносить Опал в жертву ради собственной безопасности.