Ни на следующий день, ни после, когда я уже здорова и убалтываю медперсонал меня отпустить на занятия. Анге хмурится, потому что так никто и не понял, что со мной было, и на всякий случай заставляет провести в медблоке еще ночь – а после причин держать меня здесь у нее нет.

И вот в день выписки, когда я с наслаждением отмокаю в душе, а затем спешу на завтрак вместе с остальными, в коридоре сталкиваюсь с Димитром – неожиданно без компании брата.

– Митр! – кричу, махая ладонью, и парень оборачивается, растягивая губы в улыбке.

– Санти! Уже здорова? Ну, как ты?

– Все нормально, а ты? Слышала про обращение – поздравляю, это очень круто!

Димитр благодарит, чуть краснея от удовольствия – кажется, ему действительно приятно, что такой поворот в жизни случился с ними раньше всех. Он поправляет волосы, убирая их одним движением назад, а затем протягивает руку, предлагая идти на завтрак с ним – и я без колебаний соглашаюсь.

– И что теперь? Вы – супер-волки, и можно уже не учиться?

– Ага, если бы, – смеется оборотень, вышагивая рядом со мной, – на самом деле ничего в корне не меняется, разве что, нам добавляются новые испытания в лесу – но об этом Фолл обещал рассказать при следующем походе.

– Понятно. Ну, и как это – стать, наконец, волком?

Димитр чуть замедляется, всего на секунду задумываясь над ответом. А затем счастливо улыбается – и я уже примерно знаю, что он скажет.

– Просто великолепно, Санти. Не знаю, что тебе рассказал об этом Виктор – но я словно и не жил до того, как стал полноценно перевоплощаться. Лучшее чувство на свете!

Мы, наконец, доходим до столовой, и замираем между скамейками, неловко стоя друг напротив друга. Нам за разные столы, и здесь бы пора расходится – но я еще не все выяснила, что хотела.

– Слушай, Митр, я на счет Виктора…

– А что с ним?

– Мы немного… М-м-м… Поссорились в тот раз, когда он заходил меня навестить. Честно говоря, с тех пор я его и не видела…

Я неловко перебираю пряди волос, и кусаю губы, не зная, как объяснить. Димитр, кажется, и сам понимает мою медлительность – потому берет меня за плечи, и отводит к ближайшей стене.

– Расскажи, что случилось.

Я вкратце пересказываю наш диалог, и с каждым словом Митр выглядит все мрачнее. А мне еще более неловко – ведь, выходит, меня без одежды видели все?!

– Санти, – после того, как я обессиленно заканчиваю говорить, вздыхает Димитр, и еще раз убирает с лица волосы, – я не знаю, что ты там себе напридумывала, но, когда я появился в той яме – Виктор уже замотал тебя в свою толстовку. И поверь мне, сколько бы не шутил и не вел себя как придурок мой братец – ему и в голову бы не пришло раздевать бесчувственную девушку. А еще он рискнул жизнью, кидаясь в пропасть за тобой – хотя я и велел ему этого не делать. В конце концов, он не просто спас тебя, а пожертвовал собой – ведь никто не знал, что он сможет обратиться и выжить. Как и то, что выживешь ты…

Он внезапно чуть расширяет глаза, и уже по-другому смотрит на меня, так, словно я резко стала обладательницей второй головы. Я теряюсь – и очень стараюсь не думать о том, как виновата перед Виктором.

– Что?

– Ничего. Вернее, м-м-м… Ничего.

– Ты хорошо себя чувствуешь? Выглядишь так, словно внезапно тебя лишили второй ипостаси…

– Я просто только сейчас подумал… Не бери в голову, это нужно еще проверить. Возвращаясь к тому, о чем мы говорили – я понимаю, почему Виктор может быть обижен. А уж если мой брат действительно считает что-то неприемлимым – просто остыть и забыть у него не получится.

– И что же мне делать?

Димитр все еще как-то странно бегает из стороны в сторону глазами, словно думает совсем о другом. Я не знаю, в чем дело, но что-то подсказывает мне, что он и не скажет.

– Ох, не знаю, Санти, справишься ли ты…

– В смысле?

– Понимаешь, тут потребуется вся твоя сила воли, ведь придется делать совершенно немыслимое…

– Да говори уже!

Димитр хмыкает, машет кому-то рукой, будто говоря, что сейчас подойдет, и действительно разворачивается, собираясь за свой стол.

– Извиниться, Санти. Тебе нужно всего лишь извиниться.

Извиниться.

Всего лишь извиниться.

Перед Съером, который, похоже, решил вообще не замечать меня теперь среди других студентов, и даже взглядом не дает пересечься, чтобы дать мне возможность сделать первый шаг!

Я глубоко вздыхаю, переодеваясь после пары по Обращению, на которой мы снова бегали по полю. Выхожу из раздевалки самая последняя, потому что долго стою под струями душа, репетируя про себя извинительную речь.

Уверена ли я, что не Съер меня раздел в той яме в лесу?

Я не знаю.

Это правда не похоже на Виктора, который, как ни крути, ни с одной стороны не выглядел парнем, которому не хватало бы женского обнаженного тела.

Но другой хоть какой-либо внятной теории, как это произошло, у меня не было.

Я выхожу на поле, где Съер с парнями еще тренируются (они вечно задерживаются, когда Обращение стоит последней парой), и направляюсь прямиком к нему.

Не смотря ни на что, я все равно собираюсь извиниться перед оборотнем.

Во-первых, потому что он и в самом деле рискнул собой, чтобы меня спасти.

А во-вторых… Мне его не хватает.

Не хватает наших вечных споров, пересеченных случайных взглядов, когда я на пару секунд зависаю в этих серых глазах, а Съер подмигивает, словно понимая, отчего я зависла. Не хватает его острых шуточек по поводу моей безголовости, и тяжелой руки, что без спроса опускается на мое плечо, а еще вечнораздражающего «Синеглазка», и других словечек в мою сторону.

Серьезно, кажется, в последнее время оборотень был вокруг меня едва ли не постоянно, и я привыкла чувствовать себя под колпаком его защиты, который, как я сама утверждала, сильно раздражал и мешал жить.

Но как только колпак был снят, я ощутила себя как на пронизывающем ветру, в одиночестве и без привычных мелочей вокруг. И, полностью соглашаясь, что я ненормальная, захотела обратно.

– Серый! – кричу я, поскольку уже все, кроме оборотня, прошлись по мне удивленным взглядом, – проклятье, ну что ж ты… Виктор!

Парень оборачивается – резко меняя курс от полосы с препятствиями ко мне. Его тело просто исторгает заряд адреналина, а мышцы напряжены и вздуты под простой, даже не обтягивающей, майки.

А я все равно сглатываю внезапно появившуюся во рту слюну, и отвожу взгляд от идеального тела, которое после обращения стало словно больше и мощнее.