Билли попытался было сесть, глядя на меня изумленно и негодующе.

– Да пошла ты!

Я изо всех своих сил ударила битой в сантиметре от его промежности.

– Скажи, что понял!

Мне пришло в голову, что больше мы никогда не окажемся в этой комнате, в этом страшном, но невероятном моменте. Это ведь настоящее чудо! Чертов подарок, который никак нельзя упускать.

– Говори! – закричала я, отведя биту за плечо, как какой-нибудь бейсболист.

Я не могла защитить тех девушек, что тусовались с ним. Это был их выбор. Может быть, они этого хотели или же просто так думали. Меня тянуло к нему по иной причине – мне казалось, я это заслужила. Или я просто в это верила?

В тот момент я ощущала себя героем комиксов. Я делала это ради девушек, которыми он воспользовался и над которыми потом грязно шутил со своими друзьями, ради мамы и ее веры в людей; ради себя… ради человека, который не верил в существование иного выхода.

Бита была тяжелая, но она была в правильных руках. Какая же наша Вселенная большая! Черт, здесь даже есть двери в иные реальности.

Мальчики прижались к стене за моей спиной, а я наклонилась и вытащила ключи из кармана Билли. Теперь я наконец нашла выход.

Еще месяц назад я бы и не подумала готовиться к зимнему балу. В Калифорнии я даже на танцы не ходила, за исключением единственного случая в пятом классе, когда я посещала городской лагерь. Нас тогда заставили танцевать кадриль.

А сегодня, стоя в теплом свитере и лососевых штанах перед раковиной в ванной, я готовилась к зимним танцам в средней школе Хоукинса.

Я старалась не двигаться, пока мама меня причесывала. Ее прикосновения казались такими непривычными. Она нежно расчесывала мои волосы, а я смотрела в зеркало и даже немного нервничала – настолько эта близость казалась странной.

– Ай-ай! – воскликнула я, хотя мне не было больно.

Мама заколола прядь, сложила руки и отступила назад, чтобы осмотреть мой свитер.

– Ты уверена, что не хочешь надеть платье?

– Нет, мне и так нравится.

Она слегка нахмурилась.

– Но разве остальные девочки будут не в платьях?

– Не знаю. Наверное.

Мама немного удивилась, но все равно улыбнулась.

– Мой маленький бунтарь, как обычно, марширует под собственный барабан?

Я улыбнулась, хотя на самом деле хотелось закатить глаза. Она ведь только что назвала меня маленькой!

– Ага.

Мама бегло меня осмотрела, обняла за плечи и встала рядом, глядя в зеркало. Как же похожи наши отражения: обе веснушчатые и рыжеволосые. Правда, ее волосы темнее моих на пару оттенков. Я всегда считала, что похожа на отца, но на самом деле большая часть досталась мне от мамы. Она выглядела задумчивой, немного взволнованной, но гордой. И счастливой.

С легким вздохом мама повернулась ко мне и коснулась большим пальцем губ.

– Как насчет помады? Давай немножечко?

Я одарила ее тяжелым взглядом.

– Не дави, – ответила я, не в силах сдержать улыбку.

Я не собиралась волшебным образом превращаться в идеальную дочь, но и маму огорчать не хотела. Было странно наряжаться для танцев, но тем не менее я все еще оставалась собой. Я всегда буду собой, даже с причудливой прической, свитером и мамиными пальцами в волосах.

А она в любом случае моя мама, пусть даже большую часть внимания уделяет парням вроде Нила. Она все равно выберет его, будет готовить ему ужин и находить ему оправдания. И я ничего не могла с этим поделать. Я не могла изменить мужчин, которых она выбрала, и те обстоятельства, с которыми она мирилась, но я могла по-прежнему любить ее и делать собственные выводы.

Избавиться от чудовища, что стояло за моей спиной, оказалось легче – ведь я знала, что в Хоукинсе я больше не одна. Здесь живут люди, готовые сражаться друг за друга. Если я доверюсь им и впущу в свою жизнь, они, наверное, встанут и на мою защиту.

Когда я оглянулась через плечо, Билли стоял в дверях, наблюдая за мной и мамой. С той ночи он старался держаться от меня подальше. Иногда в его глазах вспыхивала темная ярость, но он не приставал ни ко мне, ни к моим друзьям. Однако я понимала, что не смогу вечно находиться в безопасности. Он все тот же Билли, он ничуть не изменился, и эта пустая, горящая ярость не давала о себе забыть. Мне казалось, я видела ее в самом центре зрачков, что стали чернее и страшнее, чем раньше. Нельзя терять бдительность.

Мы глядели друг на друга какое-то время, но никто не обронил ни слова. Спустя секунду он развернулся и ушел по коридору прочь.

Было время, когда Билли казался самым крутым и ярким событием в моей жизни, и были времена куда хуже. Теперь, однако, я убеждала себя, что смогу с ним уживаться, пока мы не разъедемся. С тех пор как я приехала в Хоукинс, я видела настолько сумасшедшие и фантастические вещи, что Билли стал казаться меньшим злом. Менее реальным.

После того как я воткнула шприц ему в шею, он больше нам не мешал. Он уснул на полу, пока мы думали, чем помочь Оди и Хопперу. Теперь, когда Стив вышел из строя, никто не мог нас остановить.

Я отвезла всех на тыквенное поле в «Камаро», а затем мы все вместе спустились в извилистую сеть туннелей под землей. Не в то место, где исчез Уилл, а в темное гнездо, которое монстры создали в нашем мире.

Мы нашли демопсов и отвлекали их, пока Оди не закрыла врата. Мы сделали это, потому что это было нужно. Оди была для нас кем-то наподобие королевы магов, а может быть, даже мутантом или супергероем. С помощью своих сил она могла спасти нас от монстров. Однако ей не пришлось все делать в одиночку, потому что у нее есть верные друзья, которые всегда готовы прийти на помощь.

* * *

Коридоры в школе были украшены синими и серебряными плакатами. Спортивный зал претерпел большие изменения: появились мишура, растяжки, диско-шар и чаша для пунша. Нэнси Уилер стояла за откидным столом и раздавала напитки, а брат Уилла, Джонатан, фотографировал всех на белом фоне. Зал был полон мальчиков в костюмах и девочек в платьях и с уложенными челками.

Лукас и Майк были одеты в рубашки и спортивные пиджаки, и это смотрелось странно. Большинство парней оделись примерно одинаково, но Дастин пришел в галстуке-бабочке и начесал волосы в кудрявый помпадур. Он выглядел смешно, но мило и привычно. Его высокие кроссовки с брюками сгладили мой дискомфорт. Я больше не чувствовала себя по-идиотски. Это как примерить новую версию себя – если не подойдет, можно быстренько все снять.

Кстати, эта версия меня, которая носила блестящую заколку в волосах и позволяла маме прикасаться к лицу, не была такой уж ужасной. Может быть, я бы даже ее оставила.

Заиграла медленная лиричная песня. Лукас не сводил с меня добрых глаз. Обычно он был крайне прямолинеен, но тут не мог связать и двух слов. В конце концов мне надоело смотреть, как он заикается и ерзает, и я схватила его за руку и потащила на танцпол.