– Здрав будь, купец, – подходя к ладожанину, поприветствовал я тёзку.

– И тебе здоровьица крепкого, воин, – ответил он и кивнул на трупы хеме: – Это вы их так?

– Да, – подтвердил я. – А вы тут откуда и как емь смогла к вам так близко подобраться?

– Наши воины вместе с карелами и водью в поход пошли, отомстить еми за прошлогодний налёт, а один отряд лесовиков мимо проскочил и к озеру вышел. Вчера их заметили, и мы поплыли искать емь. Глядь, Водька горит. Сюда свернули, а тут вы. Такая вот история.

– Понятно. – Я кивнул, отметил, что варяги с ладожанами общий язык нашли, конфликтов нет, и спросил тёзку: – Как насчёт моего дела?

Купец, который думал о налёте хеме, не сразу понял, о чём я спрашиваю, и потому уточнил:

– Ты про людей из Киева?

– Верно.

– Они ждут тебя, триста человек, за Новгородом, в Рюриковом городище. Там же и батя мой.

– Хорошо. Вы тут ещё долго будете?

– Нет. Раз вы лесовиков разгромили, нам здесь делать нечего. Оставим в деревне десяток мужей, чтобы помогли селянам разор прибрать и спасти добро, которое уцелело, а потом в Ладогу.

– Значит, вечером увидимся?

– Обязательно. Наш дом невдалеке от кремля, тебе на него любой укажет. Приходи, будем ждать.

– Кто-то ещё будет?

– Братья мои, сёстры, мать, дедушка и два дяди.

– Ясно. Приду. – Я повернулся к своим ватажникам и взглядом отыскал Саморода: – Ранко! Уходим! Что взяли, то взяли, а мелочь бросьте, селянам пригодится.

– Добро! – отозвался капитан, резко свистнул и скомандовал воинам: – Всем на корабли! Нам их ещё с мели снимать!

Варяги, которые успели собрать с дикарей всё более-менее ценное, стянулись в кучку, и по уже знакомой тропе ватага двинулась к озеру. Так мы и ушли бы, и, возможно, вскоре я навсегда забыл бы про этот случай, ведь потерь не было, а драка так себе, лично для меня она ничего не решала и влияния на мировую историю не оказывала. Однако, когда я входил в лес, меня задержали.

– Витязь, постой, – услышал я приятный девичий голос и остановился.

Из кустов вынырнула спасённая мной девчонка. Большие голубые глаза смотрели на меня, словно она ожидала какого-то чуда, и я спросил:

– Тебе чего, девица?

– Возьми. – Она протянула мне свой кулачок и разжала его.

По воздуху закружился слегка припорошенный гарью расшитый красными и чёрными нитками кусочек материи с изображением хищной птицы, которая в атаке падает на змею. Я его подхватил и посмотрел на девчонку:

– Что это?

– Платок. Я услышала, что тебя Сокол зовут, вот и решила за спасение отдариться.

– Благодарю.

Рука опустила платок за ворот кольчуги, а девчонка неожиданно кокетливо улыбнулась:

– Меня Дарья зовут. Будешь в наших краях, заходи обязательно, я буду ждать и не только платком отблагодарю.

Сказав это, она смутилась, покраснела и побежала в деревню, а я зашагал вслед за ватажниками и подумал, что вот же пигалица, ей не больше тринадцати лет, а уже флиртует и намёки двусмысленные делает. Откуда что берётся? Что у женщин в голове творится – есть великая тайна, разгадывать которую я не хочу, а иначе всё очарование и шарм исчезнут и жить станет скучно. Ну а про девчонку Дарью из деревушки Водька я забыл сразу, как только добрался до озера, ибо других забот-хлопот превеликое множество. Правда, потом, уже на шнеккере, скидывая броню, обнаружил платок, и в памяти всплыло её личико. Да и после, в морях и лесах, где мне приходилось бродить, бывало, вытащу из сумки этот платок с затейливой вышивкой, посмотрю на него и улыбнусь. Но это уже другая история, а пока курс на Ладогу и далее в Новгород.

Новгород. 6651 от С. М. 3. X.

Наша эскадра простояла в Ладоге всего одну ночь, а жаль. Мне там понравилось и в основном из-за того, что семья местных Соколов встретила меня как своего, пусть не родственника, но близкого к торговому клану человека. Доброжелательные люди, с хитринкой, но в целом честные и прямые, с которыми можно иметь дело. Однако наступило утро, и, взяв с собой моего полного тёзку, вслед за посольскими кораблями я отправился вверх по Волхову.

Добрались до Новгорода. Наши корабли один за другим подходили к причалам между Фёдоровым ручьём и разрушенным Великим мостом и швартовались. Только подошли к берегу, на деревянном причале перед «Яровитом» остановился отряд воинов в броне и с оружием. Было их три десятка, по внешнему виду все являлись княжескими дружинниками из Смоленска. Я приготовился к возможным неприятностям и приказал варягам быть начеку. Однако всё обошлось. Меня попробовали с ходу кинуть на деньги, но у встречающей стороны ничего не получилось.

– Эй! На этом корабле черниговский князь Игорь Ольгович?! – Перед шнеккером остановился грузный бородатый брюнет в тёмно-красном кафтане и заломленной набок невысокой бобровой шапке.

– Да, – подойдя к борту и глядя на бородача чуть сверху, ответил я. – А ты кто таков?

Мужик, за спиной которого стояли дружинники, кинул взгляд назад, убедился, что они рядом, и отозвался:

– Я боярин новгородского князя Святополка Мстиславича, а зовут меня Божейко Доможир.

– А я руянский варяг Вадим Сокол. Что тебе и твоему князю до Игоря Ольговича?

– Святополк Мстиславич приглашает его в гости.

– Он пока занят. – Я усмехнулся и посмотрел на сидящего под бортом тихого пленника, которого всё же приучили к тому, что плен есть плен и нечего рот раскрывать, пока команда не дадена.

– Но мой…

– Когда Игорь Ольгович будет свободен, то обязательно навестит своего родственника.

– Я хочу увидеть князя.

– Немой. – Я кивнул вагру.

Ястреб поднял Ольговича и поставил его рядом со мной. Боярин удостоверился, что важная персона жива, поклонился ему и спросил:

– Княже, как ты?

Игорь Ольгович скривился, опасливо покосился на меня и ответил:

– Всё хорошо, боярин Божейко. Скажи моему родичу Святополку Мстиславичу, что я жду выкупа.

Посланец номинального новгородского правителя покивал и снова обратился ко мне:

– Слушай, варяг, отпусти своего гостя с нами. Слово даю, что он назад вернётся, а за мной поручительство князя.

«Ну да, конечно, – подумал я. – Вам только пленника отдай – и прощай Игорь Ольгович. Нет, так дела не делаются».

Я поймал взгляд Доможира, и он его не выдержал. Значит, точно меня кинуть решили. Однако не так прост Вадим Сокол, а потому шиш вам, а не князя. Утром деньги – вечером стулья. Вечером деньги – утром стулья. Только так, и никак иначе.