в свои права. Здесь, вдоль тракта, деревья не росли настолько густо, поэтому было тепло и светло. И если сначала и Люмьер, и Дженна молчали, то теперь все чаще переговаривались о чем-то, вспоминали детство.

— В моей семье есть еще два волчонка младше меня, — рассказывал Люмьер. — Они еще совсем крохи, первый оборот им светит лет через шесть. Брат и сестра, двойняшки. Приставучие! Ты себе представить не можешь. Хотя, у тебя ведь тоже две младших сестры.

— Мы с ними не особо близки, — призналась Дженна, на ходу собирая цветы, но Люмьер не ругал ее за промедление, а, наоборот, наблюдал, как она набирает полную охапку. — Сестрицы у меня примерные, во всем копируют матушку, а мне всегда нравилось скакать на лошади, учиться искусству ближнего боя. По мне не скажешь, конечно, однако я не росла неженкой.

— Почему? Заметно, — ответил волк. — Другая уже бы повернула назад.

— О, нет, я не поверну! — рассмеялась тея. — Ты представляешь, что тогда скажет матушка? Она меня проглотит живьем!

Конечно, Дженна шутила, но за шутками скрывалась правда. Мать не простит провала испытания, тогда домой можно не возвращаться.

— Со мной играл Элдер, — продолжила она. — Учил меня обращаться с клинком, вникал в мои девичьи проблемы. А потом его начали учить премудростям охоты, и у брата осталось мало времени на сестру.

— Вы с ним разные, — заметил Люмьер. Ему уж точно не нравился Элдер, и Дженна знала причину.

— Да, разные, — кивнула она. — Только он меня понимает. Ему не все равно, что со мной будет, что я чувствую. А для матушки я только будущая ат-тея. Не человек будто. Знаешь, если бы ты не был волком, а Элдер охотником, вы бы могли подружиться.

— Ни за что! — мигом выпалил Люмьер, и даже щеки его покраснели.

— Забавный. — Дженна легонько щелкнула его по носу. — Поможешь нести цветы? Я хочу сплести венок.

И в руки волка перекочевала охапка васильков и одуванчиков, а еще полевых трав, которые Дженна называла «кашка». Так говорили все ее прислужницы, и она тоже переняла это просторечное название мелких беленьких соцветий. Венок получался пушистым и красивым. Наконец, Дженна соединила его концы, покрутила в руках и обернулась к Люмьеру:

— Дай примерить!

Волк посмотрел на нее недоверчиво, однако опустил голову — какой же он высокий! — и Дженна опустила на нее свое творение.

— Тебе к лицу! — захихикала тея, раскинула руки и закружилась, подставляя лицо солнцу.

— Красивый, — как всегда, скупо ответил Люмьер. Зато ему точно понравилось! Ведь немногим позднее волк снял венок и аккуратно спрятал в дорожный мешок.

— Он же завянет! — возмутилась Дженна.

— Останется на память, — ответил оборотень и улыбнулся.

Девушка почувствовала, как краснеют щеки под этим мягким взглядом зелено-золотых глаз. Она торопливо отвернулась и зашагала быстрее. Мелькнула даже мысль: а вдруг Люмьер поцеловал бы ее? Понравилось бы ей? Не понравилось? Прислужницы рассказывали, что целоваться приятно, но в жизни Дженны не было никого, кому бы она это позволила. А Люмьер… Ему бы разрешила.

— Не убегай от меня далеко! — окликнул ее волк. Оказывается, Дженна обогнала его и теперь шла шагов на десять впереди.

— Догоняй! — крикнула она Люмьеру и побежала вперед. — Ну, так не интересно!

А волк уже поймал ее и осторожно придержал, чтобы не расшибла нос.

— Камни старые и скользкие, — напомнил он. — Упадешь ведь, глупая.

— С тобой? Не упаду! — решительно заявила Дженна, а волк почему-то отвел взгляд. Странный у них получается поход. Если матушка так же шла со своим оборотнем, как она могла потом настолько возненавидеть волков? Может, ее обидели? Или в чем причина? Ведь Дженна за эти дни пути уже не представляла, какой может быть ее жизнь без Люмьера. А ведь после испытания ей придется вернуться в столицу и стать ат-теей. И оборотень никогда больше не появится в ее судьбе.

— Ну вот, сначала смеялась, теперь грустишь, — сразу заметил Люмьер.

— Думаю о том, что наше путешествие рано или поздно закончится, — призналась Дженна. Ему не хотелось лгать.

— Разве ты не стремишься поскорее вернуться домой? — с легкой печалью спросил волк.

— Не знаю. Конечно, мне непросто вот так шагать в неизвестность, и пугает многое, но домой… Нет, меня больше туда не тянет. Я только скучаю по брату. Ты скучаешь по своим, Люмьер?

Оборотень кивнул. На миг его лицо стало мрачным, и Дженна пожалела, что задала этот вопрос.

— Ничего, после испытания вернешься к ним, — постаралась приободрить она. — И не надо говорить, что это невозможно. Твои близкие тебя любят, что бы ни произошло. Не думаю, будто они откажутся от тебя из-за плена или клейма.

Люмьер молчал. Дженна взяла его под руку и пошла рядом, в глубине души надеясь: к кровавому холму они придут очень и очень нескоро.

Увы, прошло всего два дня, и вдалеке показались руины, которые будто возвышались над лесом. В их очертаниях, надежно оплетенных растениями, можно было угадать останки башен, полуразрушенные дома, большие городские ворота.

— Лиантен, — проговорил Люмьер, останавливаясь. Он тоже смотрел на город. Дженна уже слышала, что раньше это была земля оборотней, а потом на них вероломно напали, и у подножия холма, на подступах к городу волки дали людям самый кровопролитный бой. Они проиграли, город был захвачен и уничтожен.

— Отсюда мы должны свернуть к северу, — вспомнила тея. — Как думаешь, нам придется идти через город?

— Насколько я помню карту, да, — ответил ее проводник. — Тракт как раз шел через Лиантен, а потом по другую сторону холма поворачивал на север. Правда, дальше его давно поглотили болота. Это будет самая сложная часть нашего пути.

— Элдер говорил, рядом много нежити. — Дженна даже вздрогнула от этой мысли.

— Ничего, прорвемся, — ободряюще улыбнулся Люмьер. — Давай сегодня отдохнем здесь. Боюсь, возле города совсем не безопасно.

— Давай.

На самом деле, Дженну обрадовало это предложение. Люмьер побродил по окрестностям и обнаружил маленькое зеленоватое озерцо. А значит, у них была возможность искупаться. Чуть выше бил чистый родник, и волк наполнил их фляги. За этими нехитрыми делами путники встретили вечер. Спали рядом, не разжигая огня. С оборотнем Дженне точно не грозило замерзнуть