Я никогда не увижу светло-розовые стены, что помогала красить. Не увижу свой пушистый бежевый ковер, в который любила зарываться пальцами ног после крепкого сна в выходные. Никогда не развешу в шкафу весеннюю одежду в идеальном порядке. Никогда не открою и не закрою льняные занавески. Никогда не выгляну в окно, чтобы посмотреть, идет ли по улице мальчик, который мне нравится. Никогда не буду читать в шкафу, чтобы Зак не доставал меня. Никогда не увижу надпись «Я © Кевина Бейли», нацарапанную на внутренней части его дверей. Никогда не спрячу под свободный угол ковра секретные записки от Тары. Никогда не увижу трещину в потолочном светильнике, в который я кинула жезл, подаренный мне на десятый день рождения. Никогда не закрою дверь и не заплачу.

Никогда не почувствую, что комната защищает меня.

Все это исчезнет.

Интересно, думал ли об этом папа. Учел ли все это, когда составлял список жертв, которые по его просьбе должна принести семья ради него. Нет, даже не ради него – ради его работы. А это не он сам, а всего лишь часть его. Вот только в последнее время он все больше и больше становился директором Маккенна и все меньше и меньше папой. Он разговаривал со мной и с Заком, будто мы его ученики. Относился к маме как к сотруднице. Я даже не помню, когда в последний раз он надевал спортивные штаны.

Открылась входная дверь, и на улицу вышли промышляющие воровством, по моему мнению, покупатели-демоны, а вслед за ними Марджори. Мужчина и женщина, которые пришли посмотреть дом, выглядели как богатые вульгарные яппи[26]. Мама называла таких «нувориши». Новые богачи. Люди, у которых денег больше, чем у других, и кто выставляет напоказ свое богатство при каждом удобном случае. Ведь они не так давно разбогатели, чтобы понять, что богатство – это личное дело.

Например, эти двое субботним вечером были одеты в дизайнерские вещи. Они надели в мокрую погоду шерсть и кашемир. Они так мало носили подобные вещи, что не понимали, что с ними сделает высокая влажность. Я надеялась, что его шерстяной свитер пах, как грязные спортивные носки, а ее слишком узкая кашемировая юбка вызывала зуд, как во время ветрянки. Впрочем, вполне вероятно, что их одежда – синтетическая подделка. И эта парочка даже разницы-то не почувствует.

Покупатели прошли по дорожке перед домом, разговаривая и показывая то на крышу, то на трубу. Мужчина случайно наступил в лужу и сразу отдернул ногу. Он запрыгал на другой, попутно проверяя состояние парадных кожаных туфель. К сожалению, он случайно врезался в женщину, которая пристально рассматривала свой маникюр, и толкнул ее. Она сошла с дорожки, и ее замшевые сапожки на пятидюймовых шпильках и высотой до колен утонули в вязкой, намокшей от дождя земле. Она вскрикнула, вытащила, покрутив, сапог из грязи и начала прыгать на одной ноге, как и ее спутник. Им удалось ухватиться за плечи друг друга, но тут ее чистый сапог приземлился в лужу и обрызгал их обоих. Вот это комедия. Меня душил смех. Ведь я хорошо знала, насколько сложно убрать мокрые пятна с замши.

Когда покупатели наконец, забравшись в гибрид внедорожника и кроссовера, поехали за Марджори по улице, я заехала на подъездную дорожку и поспешила домой. Стянув грязную одежду, закинула ее в стиральную машинку. Установила режим тщательной стирки и включила. В последнюю секунду я вспомнила, что оставила телефон в джинсах. Достала его из кучи вещей, захлопнула дверцу стиральной машины и понеслась наверх. В ванной я оттерла руки и лицо. Не одеваясь, я рванула к столу, убрала с фотографии все дополнительные метки, которые автоматически поставил фотоаппарат, и загрузила ее на сайт «Восставшего феникса». Через минуту я получила вторую подсказку.

Поздравляю! Вы успешно загрузили верную фотографию первого предмета.

Вот подсказка ко второму предмету:

Как мило, что старшеклассники позаботились об утилизации! Мне почему-то показалось, что это идея Люка. Держу пари, что так и есть. Ладно, алюминиевые банки. Сколько же мне надо? Помню, как в прошлом году в Меритоне учительница по американской истории рассказывала про Геттисбергскую речь Авраама Линкольна: «Восемь десятков и семь лет назад…» Так что десять умножаем на восемь, получается восемьдесят, плюс семь – восемьдесят семь. Восемьдесят семь алюминиевых банок.

Ближайший вывоз алюминия на утилизацию только в следующий четверг, поэтому нет смысла заглядывать в мусорный пакет, да и ждать так долго я не могу. Меня осенило: я же просто могу купить восемьдесят банок с лимонадом. Я достала калькулятор и разделила восемьдесят семь на шесть. Получается четырнадцать с половиной упаковок, состоящих из шести банок, а значит, придется покупать пятнадцать. Каждая упаковка стоит около трех баксов, значит, мне надо… сорок пять долларов?

Эм, нет.

Это маникюр, педикюр плюс чаевые в салоне, который я посещаю.

Забудь.

Мне надо подумать, где их достать. В каком месте используют газированную воду, причем только в алюминиевых банках? В ресторанах есть стойки с газировкой. Напитки в торговых автоматах разлиты в основном в пластиковые бутылки. Даже если бы в них были алюминиевые банки, вряд ли люди будут опустошать их прямо там, а затем выкидывать в ближайшую мусорную корзину. Их очень много в самолетах. Стюардессы весь день открывают банки с газировкой. К сожалению, поблизости не было аэропорта, а даже если бы и был, я сильно сомневаюсь, что мне разрешат подобраться к мусорным бакам.

Нет, мне нужно местечко поближе. Место, где собирается много людей, которым нравится пить из банок или употреблять странные напитки, которые разливаются только в алюминиевые банки. Или место, где используют алюминиевые банки. Так поступают, например, авиакомпании, потому что у них нет фонтана и им нужны небольшие порции большого ассортимента напитков, чтобы снабдить ими разборчивых потребителей.

Секунду… разборчивые потребители… Ага! Есть! Ведь это же так очевидно.

«Шэди Эйкес». Там имелось более трех сотен разборчивых, упрямых потребителей. Я вспомнила, как в первый год работала волонтером в столовой. Отправилась за чем-то на кухню и заметила несколько полок с напитками, большая часть которых была в алюминиевых банках. Позже я узнала, что некоторые постояльцы пили только определенные бренды вполне конкретных соков или газировки, но не каждый день. Так что сотрудники на всякий случай заказывали по нескольку упаковок каждого напитка.

Я не могла поверить, что не подумала об этом раньше! Проверила время – осталась всего два часа до возвращения родителей и Зака домой. Этого времени достаточно, чтобы смотаться в «Шэди Эйкес» и поискать алюминиевые банки. Это почти превратит мою ложь о поездке туда на послеобеденный чай в правду. «Шэди Эйкес»… послеобеденное время… напитки…