раздался треск и скрежет. Ехавшая за нами лоханка угодила в западню. Проломила скрытый настил и провалилась мордой в яму. Следующий за ней мотоцикл не успел затормозить и врезался в задранное днище машины. Судя по крикам и стонам, удачно так врезался.

— Теперь понятно, что мы объезжали! — восхищенно воскликнул Яшка.

— Эх! Михалыч, — я с сожалением покачал головой. — Побольше бы ямку выкопал, чтобы они все туда вошли.

— Я же вам не экскаватор! — проворчал старик, выруливая уже на основную дорогу. — Да и времени на подготовку в обрез было.

В итоге за нами увязались два оставшихся в строю мотоцикла. Если выйдут на прямую, расстреляют нас как в тире. Но силы уже почти равны и можно принять бой.

Я выждал, когда мы заедем за поворот и хлопнул Михалыча по плечу:

— Стой!

Вручил Яшке автомат, который припас для лесника и скомандовал:

— Ты и Рубин, за мной.

Мы выскочили из машины, а Михалыч с доктором покатили дальше.

— В кусты! Живо!

Уже слышно тарахтение колясочных «БМВ» за поворотом. Мы залегли на обочине.

— Эх… Гранатку бы! — простонал Яшка.

— Не ссы, — процедил я. — Справимся. Не рассчитывал я на боестолкновение. По-тихому все планировалось провернуть.

На дорогу выехало два мотоцикла. Но седоков в них оказалось не по двое, а по трое. Очевидно с лоханки пересели.

— Огонь! — скомандовал я и первым пустил короткую очередь по ближайшему «БМВ».

Луна вылезла нам в помощь и видимость сносная. Очередь прошила водителя и вспорола ногу сидящему за ним автоматчику, но до колясочника не достала. Тот, собака, успел выпрыгнуть еще до того, как руль мотоцикла резко завернулся набок и техника опрокинулась. Он залег в траве и сходу открыл огонь в нашу сторону. Раненого в ногу придавило мотоциклом и, похоже, он отбросил коньки.

Рубину и Яшке не так повезло с точностью. Стреляли из автомата явно в первый раз. Пробили колеса, бак второго мотоцикла и общими усилиями завалили лишь одного, кто был в коляске. Он клюнул носом и затих навсегда, а его напарники попрыгали на ходу и покатились кубарем по дороге. Я строчил им вдогонку. Вспорол одному спину очередью, а второй успел укатиться в кусты и уже через несколько секунд палил по нам из автомата.

Минус три, уже неплохо! Осталось двое. Но, фрицы обучены, а у меня воробьи необстрелянные. Да и Яшка с одной рукой. Шансы не в нашу пользу.

— Отходим! — скомандовал я и первым пополз поглубже в лес.

Парни последовали за мной.

— Мы их так оставим? — негодовал Рубин. — Недобитыми?

— Отставить! Смотри, чтобы тебя не добили. Наша задача выжить!

Я прислушался. Етить-колотить! Со стороны лагеря донесся гул моторов. Видно, услышав перестрелку, фрицы отрядили еще подкрепление. Скоро они будут уже здесь.

Углубившись в лес на безопасное расстояние, мы рванули в вдоль дороги. Ломились через чащу, не выходя на проезжую часть. Через пару сотен метров наткнулись на родную лоханку.

Михалыч, увидев нас, облегченно выдохнул и перекрестился:

— Живы, чертяки! Я уж думал хана! Ух! Слава Богу!

— Заводи! — крикнул я, уже с трудом забираясь в машину. — И не каркай, отец. Мы еще повоюем.

Проехали несколько километров и съехали на обочину.

— Оторвались? — с дикими глазами спросил Рубин.

— Если и да, то ненадолго, — проворчал Кузьма, заглушив мотор. — Разбегаться надо, вот что. Здесь деревня почти пустая, можете в одном из домов укрыться и переждать. А я уведу лоханку кружным путем через переезд, и если на фрицев выскочу, то отбрехаюсь как-нибудь. Ежели один буду.

— А что за деревня это? — спросил Яшка. — Мы так быстро гнали, что я даже сориентироваться не успел…

— Да Митрохино! — ответил Кузьма. — Вон в той стороне — Псков, на дороге пост, и оцепление. Ну дальше вы не маленькие, разберетесь.

— Выгружаемся! — скомандовал я и первым выпрыгнул из лоханки.

Митрохино… Митрохино… Где-то я совсем недавно это название слышал. Или читал?

Да, точно же! На карте подземелий!

Кузьма газанул, вывернул руль, и машина скрылась в темноте.

— Так, орлы! — вполголоса сказал я. — Кто-то бывал здесь раньше?

— Я бывал, — немедленно отозвался Рубин. — Только тогда дома еще все были целые. Тут у них дом культуры есть, мы там выступали несколько раз.

— Я тоже бывал, — буркнул Яшка. — Девушка тут одна жила хорошая…

— Отлично, — чтобы не разговаривать посреди дороги, повлек всю честную компанию через заросший бурьяном огород полуразрушенного дома. — А скажите-ка мне, есть ли на каком доме такой знак, вроде полукруга. Ну… Что-то вроде восходящего солнца, только без лучей… Как бы объяснить…

— Так на доме культуры и есть! — обрадовано воскликнул Рубин и тут же понизил голос. — Там две колонны, а над ними треугольный такой… Ну… Козырек на крыше. И вот на нем — полукруг. Или ты про другое спрашиваешь, дядя Саша?

— Сам не знаю еще, — сказал я, сворачивая на улицу между двумя заборами. — А здание дома культуры оно как, старое?

— Старое, — вместо Рубина ответил Яшка. — Лет двести ему или больше. Там раньше буржуй какой-то жил, а во время революции он за границу убег, а дом его расфуфыренный под клуб приспособили.

— Далеко до него? — спросил я.

— Да вон же он, стена впереди белеется! — Рубин ткнул пальцем вперед. — Там фонтан еще был, но в него бомба попала…

Со стороны леса раздался шум двигателей. Некогда раздумывать! Фрицам, чтобы в деревню въехать, надо будет шесть дворов обогнуть, по-другому не получится, но если они нас заметят, то лениться точно не будут.

— Пошевеливаемся тогда! — прошептал я и, пригнувшись, чтобы скрыться в тени забора, заспешил к белеющей впереди стене.

Окна и парадная дверь заколочены крест накрест досками. На правой колонне — ровный след выщерблин от автоматной очереди. Ступени крыльца полуразрушены, как и парапет. Но в целом здание не пострадало. А на портике и впрямь полукруг. Будто хотели в него дату вписать, но или не успели, или передумали, или не сошлись во мнениях, к какому году это здание причислить.

— В окно можно сбоку, — сказал Рубин и ткнул пальцем. Стекла в раме не было. Возможно, раньше оно тоже было заколочено крест-накрест, но сейчас доски кто-то оторвал, так что оконный проем зиял на белой стене полностью открытый.

— Яшка, давай вперед, — скомандовал я, присел и подставил руки так, чтобы он мог наступить на них, как на ступеньку. — Потом поможешь Льву Борисовичу.

Рубин с готовностью пристроился напротив меня, чтобы помочь. Яшка нырнул в оконный проем, постанывая от боли в раненой руке.

— Порядок, — раздался его голос. — Лев Борисович, давайте!

Доктор неуклюже облокотился на мое плечо, наступил ботинком на руку и что-то пробормотал.