— Именно. Я уже поговорил с вашим музыкальным руководителем, и он уверил нас, что особых проблем не будет.

— Музыкальный руководитель? — не понял я.

— Да, Игорь Быков. Разве это не так?

— Да нет, все в порядке. Просто я минуту назад не знал, что у меня есть продю… руководитель, — ответил я задумчиво.

— Так что вы об этом думаете?

— Да я-то не против, только мне нужно проходить летную практику после ранений, так что извините — нет.

— Подождите отказываться. А если совместить?

— Это как?

— Ну например, до обеда полеты, после обеда — на машине в город.

— Долго, времени много в дороге терять будем. И вообще, что гадать? Тут командиры решать должны. Разрешат, не разрешат.

Разрешили. Все получилось так, как и договорились. Если летная погода — которая бывает не всегда — то весь день мой, если нет, то я в городе в студии, ночую дома.

Именно так прошёл следующий месяц, пока двадцать восьмого января тысяча девятьсот сорок второго года полк не получил боевой приказ передислоцироваться к месту будущих боевых действий. Мы отправлялись на Юго-Западный фронт в район Харькова.

Сам перелет ничем особенным не запомнился. Хотя, честно говоря, это у меня был первый подобный дальний рейс — нас отправили своим ходом — он оставил после себя только ощущение отсиженной задницы. Внизу белым-бело — фиг его знает, как штурман ориентировался — однако до цели мы добрались без особых проблем. Несмотря на тридцатиградусный мороз, без поломок и неисправностей. То есть ВЕСЬ ПОЛК долетел нормально. Даже два временно закрепленных за нами «Дугласа» со штабом полка и небольшой группой механиков благополучно приземлились на фронтовой аэродром, где до нас стоял полк «ишачков». Я знал, они уже две недели находились в Центре на переподготовке, переучиваясь на «Лавочкины». Так что этот участок фронта «держал» всего один истребительный полк на тех же «ишачках». Насколько мне было известно, по плану их отправят на переподготовку в мае месяце, а пока они продолжали работу на том, что было. Парни, несмотря на то что уходящий полк оставил им все самолёты, работали в усеченном составе.

Аэродром был обжитый, а это не очень хорошо — значит, немцы о нем знали. Да и старые воронки, обнаруженные неподалеку от строений, подтверждали это. Стриж со мной согласился. Место базирования групп нужно было переносить как можно быстрее. Почему нас посадили сюда? Именно это обсуждали мы с ним, шагая от истребителей, около которых суетились летчики и небольшая группка механиков, к ближайшему зданию.

— Странно, что нас посадили на один аэродром. Очень странно. У нас же в уставе действий охотничьих групп прописано, что это запрещено. Нужно было еще при подлете раскидать группы по местам базирования.

— Сомневаюсь, что они знают об этом уставе. Однако ты прав, я сразу после получения приказа отправил срочную телеграмму в штаб фронта, они должны были приготовиться. И сообщить коды для связи с постом ВНОС. Тут я ничего подобного не вижу.

— Еще не известно, что тут с ВНОСом, так что мы пока слепые как кутята, — скривился я, осматриваясь на ходу.

— Да, нужно было заранее отправить наземные части или подождать в Центре, пока они добираются. Если бы не срочный приказ… А с ВНОСом разберемся. Да и с этой ситуацией тоже.

— Тяжело не знать обстановку, что тут происходит. Что будем делать?

— Решим это вечером. А пока будем устраиваться тут.

— Нужно заправить дежурное звено, на случай налета. Тут есть где взять горючее? — поинтересовался я.

— Вон встречающие, сейчас узнаем.

Топливо было, так что мы заправили не только дежурное звено, но и целую эскадрилью — еще хватило и на мою пару — и выставили наблюдателей. Радист уже устанавливал радиостанцию, готовясь слушать эфир. Штаб полка размещался в полуземлянке, где до этого обитал штаб наших предшественников. В течение всего светового дня мы обживались, я же, пользуясь свободным временем, усиленно изучал карты местности, которые обнаружил в штабе. Даже не сами карты, а ориентиры, по которым работали истребители. Пока Стриж летал знакомиться с командующим фронтом, которого мы будем прикрывать, узнавать насчет «глаз и ушей» и почему нас посадили на одну площадку, когда был запрос на семь, а комиссар поехал по соседям — узнать, какие стоят части рядом, — начштаба занимался бытовыми вопросами. Готовил к ночевке полк, включая самолеты, маскируя их белыми масксетями и готовя ледяные капониры. Приданный аэродрому охранный взвод помогал силами свободной смены.

— Что думаешь? — спросил у меня майор Литвинов.

Оторвавшись от карты, я озадаченно посмотрел на него:

— Что?

— Что ты думаешь об аэродроме?

— А. Валить отсюда надо. Пока немцы о нас не знают. Побыстрее разбить полк на маленькие группы и начать свою работу, то есть охоту. Будем надеяться, комиссар узнает у соседей, где есть нормальные площадки для базирования групп, раз местные не помогают, а командир выбьет инженерный батальон для строительства аэродромов подскока.

— Думаешь, не сможем защитить аэродром?

— Не в этом дело, могут быть налеты в любой момент, а это постоянное моральное давление, будет накапливаться усталость, боевые потери. Оно нам надо?

— А подразделения ВНОС? Зенитки?

— Посты ВНОС не смогут засечь самолеты, летящие на бреющем, да и не знаем мы, в каком они состоянии, а зенитки… То есть расчеты? Вы их видели? Тридцать семь — это, конечно, хорошо, но нужны опытные расчеты. Нет, я, конечно, понимаю, что опыт приходит со временем, но его-то у нас нет! Нам нужны опытные расчеты, а не вчерашние школьники. Тренировки в Центре показали всю эффективность зенитного огня. Нужны автоматические пушки, можно даже меньшего калибра. Их тоже, конечно, осваивать надо, но они хотя бы могут поставить стену заградительного огня. Тем более мест базирования у нас будет немало, так что нужно защищать каждое из них. Не хватит нам своих зениток. Будем у штаба фронта просить.

— Да, ты прав. Как решили разбивать полк? Поэскадрильно?

— Вообще-то он уже разбит на части. Вы разве не знали?! — озадачился я. Это ведь майор оформлял на бумагах охотничьи группы, кому как не ему знать количество и качественный состав групп.

— Да знаю, конечно, но в случае меньшего количества мест базирования…

— Узнаем это позже, но все-таки я за полную разбивку и рассредоточение. Тем более разделенную на небольшие подразделения часть невозможно будет уничтожить сразу, даже при большом налете.

Задумчивый начштаба ушел проверять маскировку истребителей, а я продолжил штудировать наброски вместе с остальными свободными летчиками. Проверка маскировки — это, конечно, хорошо, но не ночью же?

Утром Стриж приказал нам знакомиться с привезенными картами местности, пока не прибыл БАО, сообщив, что с ВНОСом дело швах.