За исключением того, что кошачье дерьмо – это, наверное, наиболее омерзительно воняющая, наиболее едкая штука из всех, которые можно по доброй воле притащить в дом. Котеночек пока не освоился ни со своими кишечными функциями, ни с внутренней картой дома, и я ежедневно нахожу какашки в самых неожиданных местах. Это не круто. Это не мило. Это не соответствует нейтральным цветам текущего сезона и ничуть не прибавляет гламурности. Что еще важнее, за это не положены чаевые.

Мне пришло в голову, что, возможно, это единственная настоящая причина горячего желания залететь, которую я могу понять. Потому что, когда ты беременна, ты больше не можешь менять кошачий лоток.

Я не то чтобы всерьез рассматриваю такой вариант, но все же…

Когда-то я любила пятницы. Когда я была девушкой по вызову, это были гарантированные рабочие вечера – и обычно довольно неплохие (в разумных пределах). Одинокие мужчины, надеющиеся взбодрить свой уик-энд. Одинокие парни и женатики, проводящие ночь вдали от своих семейств. Это были ночи хороших чаевых.

Теперь, когда мой бойфренд стал одним из них – мужчин, проводящих бо́льшую часть будних ночей за сотни миль от дома, в номере отеля, – я пытаюсь об этом не думать.

Я не стала бы винить его, если бы он так сделал. Нет, не стала бы его винить; я просто не удивилась бы. Я сама видела слишком многие отели изнутри. Впечатление такое, будто они специально устроены так, чтобы разрушать душу.

Я ненавижу пятницы. Ненавижу гадать, где он, когда он будет дома; ждать, пока зазвонит телефон.

Ненавижу не быть шлюхой.

Ненавижу гадать, где он, когда он будет дома; ждать, пока зазвонит телефон. Ненавижу не быть шлюхой.

Когда-то прежде я думала, что:

• в долгосрочной перспективе дружба имеет большее значение, чем любовь;

• мой бойфренд был глубоко травмирован тем периодом, когда я работала девушкой по вызову, а я – его прежними изменами, но при известном терпении мы могли бы это преодолеть;

• при некоторых усилиях с обеих сторон это могло бы получиться. Я придерживаюсь того мнения, что никто не совершенен, и я – в наименьшей степени из всех; так что любой, кто мог мириться с моим прошлым, заслуживает некоторого понимания, пока находит с этим знанием общий язык. Я – фанатка попыток.

Или, как всегда выражается Н., я – из тех, кто остается, а не уходит.

Итак, пятница. Ранний вечер. Вот только кажется, что из-за дождя он может и не выбраться из Бирмингема. Все в его офисе твердят ему, что дороги закрыты. Так он говорит.

Что ж, ладно. Я немножко вспылила, потому что ему следовало выехать двумя часами раньше, ужин уже на плите, но – ладно. Он говорит, что позвонит, когда выяснит, что там у них происходит.

Не звонит, довольно долго. Вздох… Поэтому звоню я.

Нет ответа. Ну, если он в машине, возможно, у него не включена гарнитура. Звоню снова.

Подключение.

– Алло? – говорю я. Но ответа нет. То есть ответ есть, но не мне. Потому что он разговаривает с девушкой, которая сейчас сидит на его пассажирском сиденье. Думаю, он сел на кнопку телефона или как-то так.

– О, бедняжка! Залезай. Замерзла, наверное, да? – говорит он таким тоном, который я теперь слышу от него лишь изредка, – дружелюбным, милым. Она отвечает таким же любовным лепетом. Он подстраивает под нее сиденье. Они хихикают. Он называет ее маленьким сладеньким меховым комочком. Она упоминает мою кошку, мою кошку,

МОЮ ДОЛБАНУЮ КОШКУ,

кошку, которую я никогда не хотела, которую он принес мне в подарок на день рождения, кошку, которую она только что в разговоре с ним назвала «наша кошка», ОНИ ГОВОРЯТ О МОЕЙ КОШКЕ, И ЭТА ДЕВИЦА ИЗДАЕТ ВОРКУЮЩИЕ ЗВУКИ.

А потом он обращается к ней, называя ее ласковым прозвищем, которым называет меня.

Мое сердце… ну, ты понимаешь, что с ним стало. Если с тобой такое было, ты знаешь, что происходило с моим сердцем. Если не было – никакое описание не поможет, если только не сказать, что слово «выпотрошить» порой ощущается очень буквально. Я снова и снова кричала его имя в трубку, надеясь, что он услышит. И, должно быть, он услышал, потому что связь внезапно оборвалась. Я позвонила снова, и телефон переключился на голосовую почту.

Он перезвонил мне спустя десять минут – на сей раз был один. Он сказал, что это была девушка, которую он подвозил. Я держалась стойко – нет, это не так. Его коллега-лесбиянка? Э-э, нет, точно нет. Извини, на сей раз я приму правду, и только правду.

Хуже всего то, что женщина, которая сидела на пассажирском сиденье, – это его бывшая. Полное ничтожество. Пустая безмозглая курица средних лет. Великанша с лицом, как картофелина, и задницей, как два визжащих поросенка в мешке.

Которая только что вышла замуж.

И которую на церемонии выдавал замуж мой бойфренд.

Я – из тех, кто остается, но у каждого есть свой предел, и мой был явно и окончательно перейден. Долбаный ад! Я ведь даже говорила ему в прошлом, что не возражаю против порнухи, не возражаю против стриптизерш, и даже считаю, что при долгосрочных отношениях случайный визит к секс-профессионалке бесконечно предпочтительнее, чем поддержание эмоциональных взаимоотношений с какой-то другой женщиной. Но до него просто не доходит. И – это очевидно – не дойдет никогда.

И это забавно, потому что я на самом деле думаю, что благодаря своей работе девушкой по вызову я приобрела положительный опыт. Раньше я ненавидела мужчин намного сильнее. На этой работе я увидела их кровоточащие, ранимые стороны и ощутила нечто вроде сочувствия. Необходимость улаживать с партнером все, что случилось потом, сделала меня гораздо более восприимчивой к его точке зрения на происходящее. Думаю, я научилась управлять своими реакциями на людей, не съезжать с катушек по любому мелкому поводу, видеть немного в перспективе. Я сильно изменилась. А теперь вижу, что он не изменился вообще.

Некоторые мужчины действительно являются только системами жизнеобеспечения своих членов.

К черту перспективу! Некоторые мужчины действительно являются только системами жизнеобеспечения своих членов.

– Ты выглядишь сегодня особенно хорошо отдохнувшей, – сказал Джайлс. – Расслабляющий уик-энд?

Если бы он только знал! Что мое понедельничное утреннее сияние было результатом отчасти душа с освежеванием мочалкой, а отчасти – половины пачки «феминакса». Что в лучшем случае я надеялась не разразиться рыданиями в любой момент в течение дня, а в худшем – не забраться на крышу с мощной винтовкой.

До работы я в это утро добралась, но присутствую здесь исключительно телом, не душой. Недостаточно сказать, что это был не прекрасный уик-энд и ни в малейшей степени не расслабляющий. Я кричала и вопила. Даже стукнула в стену кулаком. Я вновь открыла для себя радости пьянства в девять утра по воскресеньям. Я вновь открыла, не в первый раз в своей жизни, что кофе и расстроенный желудок между собою не в ладах. А еще вспомнила, какой именно макияж скрывает красные пятна лучше всего и что правильная тушь способна творить чудеса. Только надо позаботиться о том, чтобы она была водостойкой.