Себе на заметку: если лифчик на тебе не сидит, избавься от него. В противном случае неизбежно настанет день большой стирки с сожалениями о бездумных покупках и «четырехсисечность». Не слишком подходящий вид для офиса.

Я пала духом. Настолько, что даже мысль о сэндвиче с Мэттом Доусоном / Беном Коэном больше меня не радует.

Это неправильно, ребятки. Очень нехорошо. Нужно что-то делать.

Я взяла трубку, даже не посмотрев на номер.

– Привет, роскошная! – промурлыкал голос.

– Джайлс, привет! Что-нибудь случилось?

Он рассмеялся коротким, резким смешком.

– Ничего, дорогая моя. Просто решил узнать, как ты. Прослышал о твоих недавних плохих новостях…

– Спасибо, – ответила я и тут же почувствовала себя дурой. Кто же благодарит человека за то, что он сообщает, что ему известно о твоем разрыве! Себе на заметку: хватит уже рефлекторно извиняться по любому поводу.

– Я просто хочу, чтобы ты знала: я считаю тебя больше чем своей подчиненной. Я надеюсь – по крайней мере на каком-то уровне, – что мы с тобой называем друг друга друзьями. И как твой друг, прошу тебя, не тормози, дай мне знать, если я могу что-то для тебя сделать.

Господи помилуй! Он что, это репетировал?

– Спасибо, Джайлс, думаю, пока я в порядке. Увидимся в понедельник?

– Да, я… да. Увидимся в понедельник.

– Я к тебе еду.

– Нет, не едешь! Все нормально. Я в порядке, честное слово, в порядке.

– Это ты-то в порядке? – В голосе Л. слышалось недоверие. – Ты совершенно одна в доме, ты не берешь трубку до двадцатого гудка, и твой голос затуманен настолько, что это больше говорит о бутылке, чем о здоровом сне. Ты не в порядке.

– Честное слово, ничего такого. Я только что проснулась, – сказала я и посмотрела на часы. Красный цифровой дисплей вспыхивал и гас. Должно быть, ночью отключали электричество; день был достаточно сер, чтобы определить время – оно могло быть каким угодно. – Э-э, а который теперь час?

– Вот именно! Я буду у тебя через пятнадцать минут.

Я застонала.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – заявила она. – Ты хочешь, чтобы приехали твои мальчики, говоришь себе, что ты скисла, и напиваешься. Но пьянство в настоящий момент совершенно ничего не решает. Что тебе нужно, так это подруги. За неимением таковых тебе нужна я и дюжина старых номеров «Космо». И даже не думай говорить «нет».

Для каждого расставания нужна соответствующая музыка, верно? Но это не так просто. Ведь не пойдешь же вот так, нарочно, искать тему для расставания. Она должна найтись органично – песня, которая популярна в данный момент, или нечто такое, что входит в твою жизнь случайно, ненамеренно. А еще эта мелодия должна вызывать в тебе отклик на фундаментальном эстетическом уровне. Ни одна из преданных фанаток Кайли не будет всхлипывать над Bela Lugosi’s Dead сразу после того, как любовь ее жизни закрыла за собой дверь с той стороны, да это и не нужно.

Для каждого расставания нужна соответствующая музыка, верно? Но это не так просто.

Что ж, да благословит Бог духов, обитающих в моем iPod, потому что сегодня функция случайного выбора набрела на наилучшую возможную песню именно тогда, когда она была мне нужна. Я ворчала и сердилась на разбудивший меня в семь утра телефонный звонок моего бывшего, который жаловался мне на свою несчастную (по его мнению) жизнь / на свои отношения / на меня (вот кто станет звонить еще до завтрака и зачем, если не с целью вызвать раздражение? Кто, я вас спрашиваю? Никто – вот кто!). В результате мне было отчаянно необходимо нечто хоть чуточку воодушевляющее, капелька «да клала я с прибором», крошка «sistas-doin-it-4-themselves»[31], хотя, возможно, на шкале от нуля до одной целой I Will Survive это было бы всего 0,8 от I Will Survive.

Встречайте – Pulp, Bad Cover Version.

Лучшая. Вещь. На. Свете. Благодарю тебя, iPod, за то, что помог мне пережить это утро.

Я постучала в дверь кабинета Джайлса, и она распахнулась. Бурная деятельность на другом конце комнаты успела прекратиться, прежде чем до меня дошло, что происходит: там был Джайлс, приглаживающий волосы и воззрившийся на меня взглядом, который говорил: «Ну?!»

И там была Алекс, пунцовая, как помидор.

Ради всего… она же вполовину моложе его!

– Привет, прошу прощения, я увидела, что твоя дверь не закрыта, и…

– Нет-нет, не волнуйся, я просто показывал Алекс форматирование нового квартального отчета.

Я бросила взгляд на его загадочно ухмыляющуюся Мону Лизу и на взъерошенный перед ее блузки.

– А-а, понятно, но разве кто-то из помощниц администратора не сделал бы это эффективнее?

– Э… м-м, да. Вероятно. Только Джейн сегодня выходная, и я подумал…

– Естественно. Какой ты молодец, что так хорошо о ней заботишься! Я ухожу обедать, еженедельный обзор вышлю тебе имейлом, ладно? – Я развернулась и покинула его кабинет, прежде чем кто-то из них успел ответить.

По пути домой прихватила женский журнальчик. Да, знаю, я говорила, что этого не делаю, но мне предстояла поездка на поезде, и… Что я могу сказать! Когда у тебя разбито сердце, так и тянет на безумные поступки, да и Л. серьезно поколебала мое предубеждение против глянцевых журналов, когда приволокла в выходные обещанные «Космо». И в них я набрела на статью женщины, чья область деятельности, если можно так сказать, обозначалась словом «сексперт»[32].

Не писательница. Не психотерапевт. Даже не бонвиванка. Короче говоря, не имеет отношения ни к одному из занятий, которые избирают в качестве основной профессии те, кто кое-что знает о сексе и говорит о нем публично (например, беря на себя роль газетной «заботливой тетушки» или ведущей телепрограммы). И это оставляет привкус недоумения по поводу того, где именно осуществляется подобная «секспертиза». Джилл Уинтерботтом, сексперт, заходите в мое бунгало в любое время с четырех до шести, отвечаю на любые вопросы? Это можно вывесить над дверью?

Помимо моего легкого недоумения по поводу секспертства, существует еще проблема зависти. Никто и никогда (насколько я знаю) не называл меня секспертом. Вот ведь загадка! Я занималась сексом с таким числом людей, что можно оценить это статистически, и даже с учетом погрешности. И, осмелюсь сказать, за это время выяснила кое-что о сексе. Но этого недостаточно для «секспертизы». И, думаю, я знаю почему.