– Это чё? – спросил я.

– Эта вещь, – сказала она, словно извиняясь, – бесполезна людям, но в ней сохранилась древняя магия, что делает химер сильнее и здоровее. И потому всегда за нею охотились…

– Давно?

Она ответила просто, будто я спросил, что она ела на завтрак:

– Не очень, но лет двести уже охотятся, как я знаю точно… но слышала, что она изготовлена тысячи лет тому. И уже тогда переходила из рук в руки.

Я удивился.

– И что, захапавший ее вот так и ходил по улицам, помахивая ею над головой?

Она грустно усмехнулась.

– Каждый ее хозяин прятал, но все-таки как-то выявлялось… Не сразу, но…

– Может быть, – предположил я, – узнавали по тому, как усиливалась какая-то из химер, что раньше была тихоней?.. Насколько я догадываюсь…

Она прошептала:

– Догадываетесь верно. Моего брата убили из-за этого… Он чувствовал, что кольцо вокруг него смыкается, но решил больше не убегать, а передал мне.

Я сказал саркастически:

– А ты мне, чтобы теперь охотились за мной?

– Вы сумеете защитить, – шепнула она. – Возьмите. Иначе…

– Что?

– Я не уберегу, – ответила она просто. – И не знаю, кому передать. Возьмите. Это ваш долг.

Я стиснул челюсти. С одним долгом не успеваю расплеваться, как новый навешивают, что за сраная ипотека…

– Ладно, – сказал я зло. – Пусть будет у меня. А то у кого-то сорвет крышу, возжелает стать властелином мира.

– Властелином… мира?

– Да это у меня такие шутки, – пояснил я. – Настолько изысканные, что и сам не понимаю. И тонкие… жутко тонкие, совсем плоские.

– А-а-а, – протянула она непонимающе, – поняла… Вы же глерд, вот и шутки у вас такие…

Я отмахнулся, сунул светящийся орех в карман и пошел к выходу, муж и его родственник поспешно отпрыгнули в стороны.

На улице Фицрой, сидя в седле, доел яблоко и швырнул огрызком через плетень, стараясь попасть в козу. Увидев меня на крыльце, весело оскалил зубы.

– И как, любовь народа сумел завоевать?

– Не знаю, – ответил я, – но стараюсь. Вдруг и тут наступит демократия? Надо успеть понравиться вовремя. И подсуетиться.

Копыта наших коней ступили на земли глердства Остеранского перед самым полуднем, а к вечеру на фоне багровеющих облаков поднялись к небу остроконечные башни с крышами из красной черепицы.

– Красиво смотрится, – заметил Фицрой. – Будешь продавать, не продешеви.

– Тебя позову, – пообещал я.

Он сказал довольно:

– Правильно. Сразу мне скажи, помогу раздеть покупателя до подштаников!

– Легко пришло, – ответил я безучастно, – легко уйдет… О вечном надо думать, а ты о каких-то замках, землях, бабах…

Он живо возразил:

– Баб не трожь! Земли и замки – ладно, но бабы – это наше все. Без баб нельзя. Как вообще без них?.. Зачем я тогда такую нарядную шляпу купил?

– Согласен, – сказал я рассеянно, – бабы и шляпы, шляпы и бабы…

Дорога пошла по дуге вверх, замок неспешно и величественно развернулся к нам той стороной, где ворота. Вскоре я рассмотрел на стене две фигуры, нас узнали, замахали руками, а когда мы подъехали к воротам, их уже распахивали сразу в обе створки.

Челядь высыпала навстречу, все такие ликующие, словно я и есть гарант их свобод и благополучия, хотя, страшно подумать, вообще-то в какой-то мере оно так и есть, что я за идиот…

Я машинально поискал взглядом Николетту, но она, умница, смотрит с балкона. Глердессе негоже мешаться со слугами, да и не совсем уместно будет нам обниматься прилюдно.

Отдав коня, я снял мешки, Ювал протянул к одному руки, но я покачал головой.

– Тут хрупкое… Не бросать, не кантовать, не волочить по ступенькам. В общем, такие дорогие вещи носят только глерды и приравненные к ним… ну, кто-то. Фицрой, пойдем ужинать? Я сейчас коня бы съел. Вместе с подковами.

Он подумал, но кого-то поймал в толпе взглядом, плотоядно заулыбался.

– В другой раз. Меня тут собираются угостить не только вином, но и сладким мясом…

Я кивнул, оба мешка не тяжелые, но постарался нести так, чтобы все видели: глерд ездил к королеве, а от нее несет действительно хрупкие и очень ценные вещи. Значит, королева ему благоволит. Как хорошо служить такому глерду.

По дороге через холл велел приготовить ужин, а сам, захватив мешки, поднялся с ними на самую высокую башню. Барьер до пояса, крыши нет, сейчас в небе мирно плывут облака, однако через несколько часов чернота ночи накроет мир, и только редкие звезды будут смотреть на землю.

Хотя, конечно, такое длится считаные минуты, но это самое опасное и страшное время. Потом поднимается луна, она хороша уже тем, что с ее высоты освещает одинаково что камешки на земле, что летящего дракона…

Когда я вернулся и быстро поужинал, появился Риттер Широкий Щит, весь в густых черных бровях, широких, но подстриженных усах и с короткой бородкой. Красная рожа вроде бы чуть побледнела за эти дни.

– Ваше глердство?

– Часовым, – распорядился я, – не сводить глаз с неба. Днем и ночью. Понял?

Он кивнул.

– После того случая и так все смотрят. Не только часовые. Но теперь все сделаем еще и по вашему повелению.

– Как угодно, – сказал я настойчиво, – но чтобы в небо смотрели все время. И как только покажется дракон… все понял?

Он снова кивнул.

– Тревогу не поднимать, но бежать к вам.

– Все схватываешь на лету, – сказал я с одобрением. – От башни до моих покоев близко, так что та тварь еще не подлетит, как я уже буду на башне.

Он проговорил медленно:

– А тут внизу что-то делать надо? А то мы только воды запасли в бочках на случай пожара.

– Этого достаточно, – ответил я. – Сейчас главное – увидеть ту крылатую тварь вовремя.

Он поклонился.

– Как догадываюсь, ваше глердство, это вовсе не для того, чтобы прятаться?.. Хорошо, у нас у всех оружие сейчас под руками. Как и доспехи, что сняли с посмевших напасть на отныне ваше имущество.

– Спасибо, – сказал я.

Он вскинул брови.

– За что?

– За доверие, – ответил я с неловкостью. – Мне повезло разделаться с нападавшими на замок, но… не знаю еще насчет дракона.

– Мы вам верим, – подтвердил он. – Если не вы, тогда кто?

Я сказал тоскливо:

– Вот-вот. Ни на кого не спихнешь. Значит, придется стоять крепко. Отступать некуда, позади – королева!