Это действительно было так. Поставив муравьишку на землю, тот живо рванул вперёд, фактически подпрыгнув, когда поводок натянулся и дёрнул его назад. Да, да, я надел на него обычный ошейник и поводок, потому что бежать он будет в нужном направлении до посинения, а учитывая его размер, ничего не мешает ему скользнуть в какую-то щель, оставив меня с носом.

— Милый пёсик, — прокомментировала Карамелька. — И как ты собираешься сражаться, и одновременно удерживать эту «собачку»?

— У меня есть поводырь, — улыбнулся я, и из тени тут же вывалился Шнырька. Я ему передал рулетку. — Крепко держи и не отпускай!

— Ш-ш-шука — ш-ш-шобака… — буркнул мелкий. — Морош-ш-енку н-н-нада!

— Будет тебе мороженка, мелкий вымогатель. Давай, пошли!

Муравей рванул вперёд, несмотря на то, что он реально был размером с небольшую собачонку. Весил он, примерно, как Шнырька.

— Ш-ш-шука, ш-ш-штой! — заорал мелкий, когда его дёрнуло вперёд, и он неожиданно впечатался в стену.

Я не выдержал и рассмеялся. Сзади услышал насмешливое фырканье Карамельки, которая тоже изображала смех.

— Ш-ш-шандру ш-ш-шмеш-ш-шно? — уточнил мелкий, хватаясь за выступ, дабы его не потянул муравей дальше.

— Ещё как! — сказал я. — Ещё как! Справишься сам или тебе помочь?

— Ш-ш-шука — ш-ш-шобака, — прошипел Шнырька, задумавшись. — Ш-ш-шнырька ш-ш-шильный, — он подумал ещё немного, — но лёгкий, — выдал он.

Рядом с ним появилась гантеля — нормальная такая массивная гантеля, а потом следом за ней появился маленький рюкзачок. Мелкий положил гантель в рюкзак и застегнул его у себя на спине.

— Пош-ш-шли, ш-ш-шобака, вперед! — скомандовал Шнырька, и муравей двинулся дальше.

На этот раз Шнарк, утяжелённый гантелью, справился, и смог его сдержать.

Мелкий победоносно посмотрел на меня и радостно заявил.

— Ш-ш-шнырька гений! Не то, что Ш-ш-шандр…

— Сто процентов! — рассмеялся я.

Проблема с поводырём была решена — руки у меня были развязаны. Ну, и мы пошли.

Один уровень, второй, третий… Я убивал муравьёв десятками. Задерживался на считанные секунды, чтобы забрать все желейки. В принципе, я наловчился не вымазываться в мозгах и крови, а делал, как Шнырька — вытаскивал их через теневой план. Да, в отличие от физического тела, желейки существовали сразу на нескольких уровнях. Я просто просовывал руку в Тень и выдёргивал её оттуда в реальный мир — быстро и эффективно.

Карамелька отрывалась по полной. С некоторой грустью я понял, что уже перерос свою Вулканическую Пантеру. Да, учитывая нашу связь, она тоже становилась сильнее. Её изначальное тело было сильным для обычных сражений, но в таких масштабных как сейчас, ей уже не справиться. Разве что попытаться поставить ей печати… Если я смог поставить их Одину, то почему бы не сделать это Карамельке?

Понятно, что в связи с моими последними событиями, в замесах рядом со мной мог выжить разве что Затупок. Ну, как выжить — воскреснуть. А вот всем остальным это будет сложно. По крайней мере, когда меня нет рядом, я буду спокоен, что с ней ничего не случится.

Мы спускались всё ниже. Начали попадаться солдаты — я убивал их, прислушиваясь к своим ощущениям и пытаясь понять, насколько снижена угроза. В принципе, оставалось ещё немного, но мне нужно было спуститься ниже.

Добравшись наконец до нужного уровня — я это понял, когда муравей заверещал, подавая сигнал. На его писк повернулись сотни муравьёв-воинов, которые находились здесь, охраняя кладку. А ещё где-то в глубине зашевелилось нечто огромное. Карамелька зашипела и шерсть у нее на загривке стала дыбом.

Собственно, я пришёл туда, куда хотел.

Королева Муравейника предстала передо мной во всей своей уродливой красоте…

Глава 11

Столица Российской Империи

Загородная резиденция для особо важных гостей

Марк Аврелий

Боль и сожаления, а еще разочарование… Именно такие чувства испытывал сейчас бывший Римский Император. Но может ли он называть себя Императором после того, что сотворил?

Наверное… да. Но в душе у него возникало сопротивление, которые ему приходилось давить в самом зародыше. Если он расклеится, откажется от трона и уйдет, ничего хорошего с этого не получится. За то время, пока он «гостил» в Российской Империи, уже не имея статуса пленника, многое изменилось, как в его внешнем виде, так и в мышлении. Он знал реальную картинку мира, и она его печалила.

Было проведено несколько встреч с Императрицей, которая не имела никакого отношения к его пленению, просто по той причине, что тогда еще не родилась. Она ввела его в курс дела, и даже успела сделать несколько важных предложений. Только он понимал, что всё это пустышка. Да, они хорошие, и соблазняли его, чтобы он немедленно дал свое согласие. Но что будет дальше? Примет ли он помощь, как слабая сторона, и потом ещё не одно столетие его родная Римская Империя будет платить по вине своего правителя, как платит сейчас за его слабость. Он был слишком самоуверен, и проиграл, а с ним и весь Рим. Но кто бы мог тогда подумать, что настолько много врагов оказалось в самой стране.

Рим готов был вести войну сразу на три стороны и, возможно, даже не заметил бы этого. А погубили его свои граждане… Хотя, можно было назвать их после этого «гражданами»? Грусть, которую он ощущал, усилилась.

Самое главное, что улыбка не покидала его задумчивое лицо. Те, кто удерживал Марка Аврелия в плену, дали шанс на спасение, как его, так и его страны. Он, кстати, не испытывал чувства ненависти за свое пленение. Во первых, он сам в прошлые годы был достаточно радикальным молодым человеком, который проповедовал войну против Империи. Ему хотелось вернуть те земли, которые когда-то отобрали у его государства, по ему мнению, не совсем честно. Ещё хотелось разгромить такого гиганта, в сторону которого бояться смотреть другие мастодонты, и попасть в историю. Попал… Как последний истинный Император, с которого началось окончательное падение, ранее такой могущественной Римской Империи.

Марку Аврелию все еще было непривычно пользоваться компьютерной техникой, но он быстро учился. И сейчас, пока думал, перебирал пальцами разные страницы, жадно поглощая знания, которых ему так не хватало. В какой-то момент он подумал, что жалеет о смерти Галактионовых. Достойные были люди, у которых силы, как у бедняка мечтаний. Но при этом они никогда не позволяли себе лишнего. Он помнится, когда попал к ним, то