Бусик попытался развернуться – но не смог, по нему ударили из трех стволов, не жалея.

Огневой налет закончился так же внезапно, как и начался – наступила тишина.

Никто не поднимался, никто не шел на досмотр. Дураков нет.

ВВ – как и все остальные – сбросил пустой магазин, прицепил полный, пустой аккуратно убрал в свободный поч – магазины и до Катастрофы ценились, а теперь и подавно. Нельзя имуществом разбрасываться.

Наконец появился «УАЗ», головной – прошел мимо расстрелянной колонны и встал в защитную позицию, перекрывая дорогу.

– Пошли!

Как раз в это время тот, что выпрыгнул из багажника, но не был убит пулей в голову, зашевелился и попытался встать, осматривая мутными бельмами навсегда изменившийся для него мир.

– Движение!

ВВ перешел на пистолет и выстрелил. Винтовку лучше было не использовать – могло рикошетом попасть в стоящий впереди «УАЗ».

– Контроль по головной!

Еще несколько выстрелов из пистолета – благо все стекла выбиты, моторный отсек дымится. Теперь точно головная опасности не представляет.

– «КамАЗ»!

С двух сторон, оружие наготове.

Тот, что за рулем – мертв, свисает на руль, мозгами остатки лобового забрызганы. Его просто на дорогу…

– Тут выживший!

Я подъехал, когда все три машины уже зачистили. Приказал только цеплять и отогнать с дороги. Чтобы не светиться. И там уже спокойно разберемся.

Начали с головного – он, кстати, во время буксировки загорелся, пришлось останавливаться и тушить. В нем было аж пятеро, один как раз в багажнике был – в тесноте, да не в обиде. Машину, понятно, в утиль, только топливо слить.

С трупов взяли три АК (все – семьдесят четвертые, с тюнингом), одну винтовку типа АР-10 и одну «мосинку» в тюнинге. Арка украинская, «Зброяр». Три ПМа. Все глушаки тоже украинские – харьковская «Стрела». Еще достали плиты из плитников – они все оказались стальными. И обувь сняли.

Зачем? А затем, что обувь дорого стоит, продать можно. И не до брезгливости тут. Плиты тоже дорогие, потом сдадим, для них чехлы пошьют, а нам премия.

Что удивило – мало патронов. Я никак не рискнул бы идти в рейд с сотней патронов к чему бы то ни было. А у этих – два-три магазина, не больше. Видимо, совсем обломно у них с патронами. Зер гут.

В бусике было трое, это был старый «Мерседес-Бенц», с них взяли два АКМ, один АКС-74, помповое ружье – какого-то турка. И тоже плиты из плитников достали. У одного достали из кармана золото – попадались и зубы золотые. Понятно, что любви к нему нам это не добавило – впрочем, мертвому все равно.

Но главное – «мерс» был буквально под крышу завален разной жратвой, мы только переглянулись. Похоже, дань гады собирали. Мы решили брать только мясо копченое и колбасы – банки ну его на фиг, разобьются.

– Мясо без проверки не есть, – предупредил я, хотя мог бы и не предупреждать.

Тем временем пацаны вскрыли кузов «КамАЗа»…

– Шеф, гляньте-ка.

Я подошел, уставился в кузов «КамАЗа» через открытые задние двери…

Да… это мы, похоже, кого-то серьезного привалили.

Рефрижераторный кузов – это обманка, фуфло. Изнутри в него вварена рама, а весь верх вырезан, но снаружи этого не видно, кажется, что обычный «КамАЗ».

Внутри на этой раме стоит переделанный сто двадцатый миномет (штука очень взрослая, без вопросов), вместо плиты он крепится к этой самой раме на каком-то хитром поворотном круге, что дает возможность кругового обстрела. К бортам приварено что-то вроде полок, на них лежат выстрелы. Треть полок примерно пусты.

Тут же пристегнутые ремнями какие-то то ли кейсы, то ли кофры.

– Я посмотрю.

Если что-то делаешь – всегда озвучивай это. Нет ничего хуже, если другие не понимают, что ты делаешь – если не понимают, значит, не смогут прикрыть или помочь. Работаешь в группе – привыкни озвучивать свои действия.

Забираюсь внутрь, осматриваюсь. Что, заминировано? Да нет, вряд ли. В конце концов, нападения они не ожидали, в кузове не было никого. Если минировать на время поездки – бред, а если тряханет, детонатор случайно сработает? Тут боезапас к сто двадцатому, рванет так, что мама дома услышит. И отбежать не успеешь.

Что в кейсах?

Присел, потом встал на колени, осмотрел, нет ли каких-то признаков минирования. Похоже, что нет.

Отщелкиваю замки, осторожно, по миллиметру поднимаю – и моему изумленному взору предстает мечта моей босоногой юности. «Барретт» точка пятьдесят. В полном комплекте, даже с фирменным глушителем, сто седьмая модель в тане – песочный цвет. Запасной магазин, оптика козырнее некуда – US Optics SN-9 10–42 (x) 80. Насколько я помнил – такая оптика к вывозу из США была запрещена. Для нее пятидесятый калибр и есть родной, это даже не «Найтфорс», круче. Это снаряжение спецназа.

Во втором и третьем кейсах обнаруживается полный комплект БПЛА тактического класса и защищенный ноутбук с переходником – явно на нем программа для расчетов ведения артиллерийского огня, если я хоть немного в этом понимаю.

На крыле беспилотника – биколор, синий и желтый. С…и.

Я один за другим передаю кейсы вниз – мы их заберем – и спрыгиваю сам. Пацаны во все глаза смотрят на винтовку.

– Ни хрена себе, сказал я себе… – выражает общее мнение Сом.

– Хохлы это, – подвожу промежуточный итог я, – разведывательно-диверсионная группа.

– Откуда? – недоуменно спрашивает ВВ.

Откуда… Хороший вопрос, тезка.

На момент начала Катастрофы на Донбассе шла война. Украина имела – загибайте пальцы – отмобилизованную армию с немалым числом призванных – раз. Кучу отморозков из разных радикальных групп, часть из которых была на фронте, а часть ушла в тыл с нелегальным оружием, – два. Разгул преступности, по масштабам более страшный, чем в лихие девяностые, – три. Массовую торговлю оружием из зоны АТО, которое покупали и законопослушные граждане, просто из страха перед преступностью или на случай, если страна скатится в полный беспредел и войну всех против всех, – четыре. Ушедшие на дембель предыдущие волны мобилизации, которые в большинстве своем дембельнулись тоже не с голыми руками, – пять. И целые районы в глуши, находящиеся под контролем поголовно вооруженных местных жителей – янтарные копанки. Шесть.

То есть страна была буквально нашпигована и оружием, и людьми, способными его применить, терять которым было нечего.

Что с ними произошло после Катастрофы?

Понятное дело – в крупных городах был мрак, особенно в Киеве и Харькове, где жили скученно. Но и то не факт, при таком-то количестве оружия и вооруженных отморозков. А на линии фронта? Или в близлежащих местностях? У всех стволы на руках. Понятно, что сначала, кто встал и начал кусаться, с теми не знали, что делать, и эпидемия началась. Но рано или поздно, и скорее рано, чем поздно, они не могли не понять, что выстрел в голову упокаивает зомби навсегда. Дальше просто передали бы полученный опыт всем по связи.