ГОВАРД ТОМПСОН: После того как я впервые увидел Sex Pistols в Нэшвилл Румс, я покинул их концерт с тысячей непонятных мыслей в голове. Я просто увидел что-то, чего раньше не видел.

КУК: Мне очень понравились концерты в Нэшвилле, особенно второй. Мы играли его уже с надеждой снять клуб под приватную вечеринку. Это был хороший концерт, потому что у нас была собственная звуковая система. Все получалось гораздо лучше, когда мы сами контровали ситуацию. Мы могли организовать концерт и сами его провести. У нас были мониторы, которые работали. Мы были расслаблены и играли хорошо. Мы нравились толпе. Концерты, которые мы организовывали сами, – «СтоКлаб», «Нэшвил», «Скрин он зэ Грин» – всегда становились лучшими шоу.

ЛАЙДОН: Глен говорил мне что-то вроде: «Лирику на God Save the Queen нужно переписать!» Потому что его маме эта песня не нравилась. Когда со мной кто-либо говорит подобным образом, я сразу перестаю его слушать.

Я не вступаю в дискуссии по таким вопросам. Также в апреле 1976 года мы выступали в «Эль Пэрэдайс», маленьком тесном клубе на Брюэр Стрит в Сохо. На концерте было около десяти человек. Я тогда споткнулся о софиты, которые обычно должны висеть над сценой, но в тот вечер почему-то лежали на сцене.

Я не видел, что я делал, потому споткнулся, ударился и обжегся.

У меня до сих пор есть шрам от этого ожога.

СТИВ ДЖОНС: Стриптиз-клуб «Эль Пэрэдайс» в Сохо был кошмарным местом – стриптизерши были жирные, уродливые. Малкольм разобрался с этой проблемой. Так, в наших шоу были стриптизерши, которые выходили до нашего выступления и после.

КУК: Для выступления это место было просто отвратительным. Оно было очень маленьким и очень шумным. У нас все заканчивалось тем, что мы обязательно что-нибудь ломали. Внезапно появились мальтийские парни, которые жутко переживали, что мы разнесем все к чертям.

ЛАЙДОН: Они стояли перед сценой, смотрели на нас и кричали: «Уберите свое дерьмо со сцены!» А ведь это место было, по сути, просто каким-то магазином. Самая забавная ситуация приключилась наверху, на крыше паба. Они не хотели, чтобы мы поднимались туда в течение дня. Мне удалось однажды подняться со Стивом, и мы ворвались в комнату, которая находилась наверху. Прямо в центре стоял голый деревянный стул, похожий на трон. К нему были прикреплены ленты, ремни и прочие странные орудия пыток – вещи, которые были созданы не для таких мест, как этот клуб. Я стащил некоторые ремни и плетки, вследствие чего главной причиной возмущения мальтийцев стал именно я: «Где наши плетки, придурок!»

КУК: Прежде чем выйти на сцену, нам постоянно приходилось искать Стива. Часто мы находили его в гардеробе с какой-нибудь отвратительной девкой. Стив был помешан на сексе больше, чем кто-либо другой из участников группы.

ЛАЙДОН: На тех шоу у нас не было проблем с командами, выступающими на разогреве. Концерты, проходившие в «Скрин он зэ Грин», были превосходными и очень забавными. Парень, который продвигал эти концерты, использовал в качестве рекламы безумные фильмы Кеннета Энгера[32]. Вся ночь проходила чрезвычайно весело. Эти фильмы изначально должны были быть извращенными, но в такой обстановке они начинали казаться смешными. Мне нравится, когда есть возможность посмеяться над чьими-то неудачами. Однако у нас сложилось впечатление, что жители Нью-Йорка воспринимают это слишком серьезно. Они придавали всему этому характерные черты произведения искусства. Меня же вся эта порнография исключительно развлекала.

Не понимаю, как люди могут воспринимать данные вещи как-то иначе, кроме как развлечение.

КУК: «Скрин он зэ Грин» был маленьким кинотеатром на севере Лондона, который мы арендовали. Малкольм знал владельца этого клуба, и там они проводили ночные показы кино. Они согласились дать нашим небольшим панк-группам сделать общий концерт на их территории, внедрив немного хаоса. The Slits тогда играли с нами.

ЛАЙДОН: Я помню, как Вив Альбертин из The Slits одолжила мне свадебное платье, которое у нее было. После всего действа я вышел посмотреть, что происходит, в зеленом парике и свадебном платье: «О, привет, Джон!» Но всем было пофигу. Как так-то? Это дает четкое представление о том, насколько либерально там ко всему относились. Позировать и что-то из себя строить не было никакого смысла. В итоге я мог расслабиться только в гостях у других людей. Я не мог выходить в такие места в течение дня. Единственным реальным клубом, в который я всегда ходил, был «Рокси или Луи» до того, как это стало модным. «Луи» раньше был лесбийским баром, и они не доставили бы вам хлопот. Не было никаких других клубов, в которые мы могли бы пойти в то время. Если брать меня и уровень моей социальной жизни и взаимодействия с людьми, то это должен был быть клуб с парочкой отбитых проституток, лунатиков и придурков.

Я очень много переезжал и жил везде, где придется. А Стив и Пол в то время жили на Денмарк. Я тогда ненадолго переехал к Линде Эшби на Сэйнт Джеймс. Нам нравился Дом Парламента, а вечеринки, которые она устраивала, были очень веселыми. «Тори ЭмПис» я считал худшим вариантом. Я помню знаменитого политика Джона Стонхауса, который постоянно устраивал вечеринки. Он организовывал вечеринку в пятницу вечером, а в понедельник утром исчезал. Последний раз я видел его или кого-то похожего на него, стоящим в углу комнаты в костюме, курившим сигарету и вопрошавшим, где кокаин.

Наш интерес к политике в то время сводился к нулю. С той поры я изменился. Сегодня я слежу за политикой, потому что нахожу это увлечение крайне интересным. Но во время Pistols я был очень молод и даже не имел права голосовать. Я просто знал, что все куплено.

КУК: Затем были концерты во Франции и Скандинавии.

ЛАЙДОН:Сьюзи Сью была настоящим кошмаром, когда мы прибыли в Париж. Глупая девочка не носила практически ничего, кроме свастик и прозрачных лифчиков – и это в стране, которая когда-то была оккупирована нацистами.

Сцена в клубе, в котором мы играли, была абсолютно новая, и мы на ней были первой группой. Я чуть не сломал себе шею, потому что сцена подсвечивалась снизу, и когда ты выходишь, ты не видишь ничего вокруг. Когда освещение настроено именно так, это вредно для твоих глаз. А еще они использовали эти мигающие лампы-стробоскопы, которые сверкали по одному и тому же зацикленному шаблону. Сегодня у меня бывают эпилептические приступы, когда лампы мигают с определенной частотой. Это, конечно, сильно меня злит.

«Клуб де Шале ду Л а» в Париже был ужасным, собственно, как и французская аудитория. За последние восемь лет их отношение к артистам немного поменялось. Раньше это было примерно так: «Развлекай меня, холоп!» – это даже хуже, чем вели себя англичане, так как французы в принципе специфический народ. Поэтому