Очевидно, мистер Фаунтин мысленно сообщил Фредди, что происходит, потому что мальчик подошел прямо к Роуз и взял ее за руки, с тревогой глядя в глаза. Затем он вспомнил, где находится, поспешно поклонился королю, но тут же снова повернулся к Роуз:

– Уверена, что готова к такому? Создать личину другого человека – каверзная задача. Не просто сложная – я имею в виду, коварная, обманчивая.

– У меня нет выбора, – сказала Роуз, пожимая плечами и кивая в сторону короля.

Фредди поморщился.

– Он не понимает, о чем просит, – проворчал он. – Простите, сир. Но вы действительно не понимаете. Мы пошли бы на что угодно ради вас, но это… это за гранью…

Роуз с беспокойством взглянула на мистера Фаунтина, а потом снова на Фредди.

– Почему? Что здесь такого особенного? Когда ты рассказывал про чары личины, ты говорил, что они очень сложные, вот и все. Гус постоянно их делает, и ему хоть бы что.

– Они сложные, – согласился мистер Фаунтин, в задумчивости сцепив пальцы. – Это очень, очень мощная магия. Потому-то тебе и понадобится помощь Фредди и Гуса.

– Гус – не человек, – добавил Фредди, и кот издал странный звук, полушипение-полурычание. – Ох, ну ладно, не обычный смертный. Гус уже наполовину состоит из магии, Роуз. Это важно. Если слишком часто прибегать к чарам личины, твоя человечность – ладно, ладно – кошачность! – поправился мальчик, увидев, как в глазах Гуса вспыхнул красный огонек, – она постепенно испаряется, и ее место занимает волшебство. – Он вздохнул. – Я не отговариваю тебя, просто прошу быть осторожной.

Роуз кивнула.

– Хорошо. Хотя учитывая, что я не понимаю этих чар и не знаю, как они работают, как я смогу не дать их магии изменить меня?

– Полезно уже просто знать об этом, – заверил ее мистер Фаунтин. – Фредди правильно сделал, что рассказал тебе. Некоторые вещи вылетают у меня из головы. Личина тут, личина там – и все это накапливается. Кто знает, сколько во мне осталось человеческого? – Он как-то странно усмехнулся, и все поежились. Король внимательно на него взглянул и невольно отодвинулся от волшебника, сильнее прижимая к себе принцессу Шарлотту.

Роуз присмотрелась к хозяину. Выглядел он вполне человеком. Но что, если это только личина?! Что он такое под ней? Девочка укусила себя за палец, чтобы не пискнуть от ужаса. Что за глупости. Она уже видела личины раньше, на мисс Спэрроу, и умела распознавать их, замечая противоречия, в отличие от того же Фредди. Впрочем, возможно, мистер Фаунтин владеет этими чарами искуснее…

Роуз встряхнулась. Если бы хозяин напускал на себя личину, он бы мог заколдовать свои усы так, чтобы не приходилось укладывать их в сеточку перед сном и каждое утро смазывать медвежьим жиром. И разве одержимость собственной внешностью – не признак человечности? Существо, состоящее из магии, не стало бы волноваться из-за формы усов.

Кроме того, Роуз не хотелось становиться талисийкой. Она не имела ничего против талисийцев – хотя Билл клялся, что они едят мышей, а это и жестоко, и негигиенично, но ей нравилось быть англичанкой и есть овсянку и копченую селедку. Если мирные переговоры сорвутся, то снова начнется война с Талисом, которая, возможно, окончится поражением. Особенно если славные моряки Королевского флота упадут духом из-за потери принцессы. Нужно было пойти на риск ради блага страны.

Если так подумать, это даже воодушевляет.

– Помогите мне навести эти чары, – попросила она, вставая и держа Гуса на руках. Кот мяукнул от удовольствия и предвкушения и забрался ей на плечи, укладываясь так, что хвост поглаживал одну ее щеку, а усы – другую. Роуз поежилась, чувствуя, как волшебство окутывает ее. Никогда еще она не ощущала его так отчетливо: будто крошечные частицы магической пыли падали на ее кожу и вонзались, подобно булавкам. Краем глаза она видела роскошный, мягкий, как пуховка, мех Гуса и еле сдерживалась, чтобы не захихикать. Под слоями магии вполне мог бы скрываться бродячий полосатый кот. Вряд ли она когда-нибудь узнает правду.

Все еще выглядевший взволнованным Фредди взял ее за руки, и она почувствовала, как его магия перетекает в ее ладони, разогревает кровь и заставляет ее мчаться по телу мощной, бодрящей волной. Роуз закусила губу – не настолько сильно, чтобы прокусить ее до крови, но почти. Надо держать себя в руках. Они еще не начали наводить чары, а она уже чувствует, как движущаяся у нее под кожей магия меняет ее. Интересно, мистер Фаунтин все время так живет? И будет ли с ней то же самое, когда она станет старше и полностью овладеет своей силой? Теперь ей стало еще более необходимым сделать все правильно. Она была полна решимости победить, чтобы жизнь продолжила идти своим чередом. Чтобы она могла вырасти и научиться всегда чувствовать себя как сейчас.

Мистер Фаунтин начал шептать волшебные слова – по крайней мере, казалось, что он шепчет, вот только шепот обычно бывает тихий и мягкий, а этот звук был не мягче, чем ропот волн, бьющих в берег, вымывающих песок, размывающих скалы. В его голосе звучала мощь, порожденная магией ее хозяина, и магией Фредди, и ее собственной и завязанная вокруг Роуз необъяснимой кошачьей силой Гуса, чье тело горжеткой обвивало ее плечи.

Будь принцессой. И словом, и делом, и мыслью, и телом. И словом, и делом, и мыслью, и телом.

– И телом, – прошипел Фредди.

Гус повторил эти слова, и они гулко звучали в голове Роуз и заполнили ее разум.

– И телом…

– И телом, – последней добавила Роуз, своим согласием скрепляя заклинание, и почувствовала, как ее тело содрогается и меняется.

Роуз посмотрела вниз, на свои руки. Они были чужими. Ее руки должны быть худенькими и костистыми, с коротко остриженными ногтями, с загрубевшими от оттирания угольной пыли костяшками и шрамом на левой ладони, оставшимся после того случая, когда она порезалась ножом на кухне в приюте, давным-давно.

Новые руки были маленькими, с длинными тонкими пальцами и ухоженными ногтями – каждое утро леди Элис полировала их шелковой тряпочкой.

Принцессы не грызут ногти. Кожа у них белая и мягкая, благоухает розами, оттого что в нее постоянно втирают ароматное масло.

Роуз стало дурно.

– Пойди посмотри, – тихо сказал Фредди. Его лицо выглядело серьезным и слегка испуганным. Он кивнул в сторону лежавшего на столике красивого филигранного зеркальца, отделанного бирюзой и украшенного эмалью в форме буквы Д. – Теперь оно твое, – прошептал он вслед, и Роуз сердито обернулась к нему.

– Я не она! Не смей забывать, кто я такая, Фредерик Пэкстон. – Ее голос звучал аристократически. Королевский голос. Совсем чужой.

– Тебе нужно стать ею, – прошипел Гус ей в ухо, отчего она вздрогнула, на минуту забыв, что он расположился у нее на плечах.

– Но я – это я! – запротестовала Роуз, беря в руки зеркальце. Затем заглянула в него и ахнула. Собой она больше не была. Теперь Роуз была красивой маленькой девочкой с довольно суровым лицом, гладкими светлыми волосами и прозрачно-серыми глазами. Отражение в зеркале выглядело встревоженным – Роуз не привыкла видеть такое выражение на этом лице.