насколько он настроен идти до конца, поэтому я сделал вид, что не замечаю этих жестов Сазонова. Герасимов сначала поерзал на стуле, а потом такую фигу показал Сазану, что я не выдержал и расхохотался. Следователь аж трубку телефонную выронил. Так что я лично убедился, что настрой у Герасимова нормальный.

К старику Владлен попал только через две недели. Хозяйка дома, женщина шестидесяти лет, узнав, кто пришел, провела его в дальнюю комнату. На кровати лежал глубокий старик с белой жидкой бороденкой. Одет он был в белое нательное белье. У изголовья кровати, прислоненный к стене, стоял гладкий до блеска посох, очевидно, выструганный когда-то из молодой березы и за долгие годы использования отшлифованный рукой старика. «Ну точно китайский мудрец!» – подумал Владлен, вспоминая рассказ Герасимова.

Женщина помогла старику сесть в кровати и громко сказала:

– Это человек из милиции, про которого говорил Игорь. Хочет тебя послушать. Вы тут посидите, побеседуйте, а я пойду. Чуть погодя принесу вам чаю.

– Здравствуй, дед, – поздоровался со стариком Владлен. – Мне про тебя Игорь рассказал, заинтересовался я твоими историями, поэтому и пришел.

– Жду я тебя давно, уж две недели, – промолвил старик. – Знаю я много, если все рассказывать, тебе придется сидеть тут три дня и три ночи. Что тебя конкретно заинтересовало?

– Последние пять лет по своей работе я постоянно сталкиваюсь с Чочур-Мураном, вот и увлекся историей горы. Изучил разную литературу: легенды и предания, очерки и статьи – везде пишут по-разному. Поэтому решил начать с первоисточника, хранителем которого ты, как мне кажется, и являешься, – польстил он старику.

– Правильно говоришь, молодой человек, – покашливая, проговорил старик. – То, что я рассказываю, слышал я от деда, а дед – от отца… Истоки моих рассказов тянутся из далекой древности. Священней места в долине Туймаада, чем Чочур-Муран, нет. У его подножия одно время жил якутский царь Тыгын Дархан. Жил он там богатой жизнью, скота у него было больше, чем звезд на небе, его окружали сильные и смелые воины. Но однажды убили его сына от седьмой жены, еще младенца. Убийцу так и не нашли…

– А разве он не сам убил своего сына?! – спросил Владлен, невольно прервав рассказ старика.

– Нет, это был самый любимый сын Тыгына. Поговаривали, что он убил кого-то из сыновей, а возможно, и троих, но то были сыновья от других жен. Не знаю, не был свидетелем, может, напраслину возводили на него враги. А этого сына Тыгын берег как зеницу ока, как наследника престола. Тыгын жестоко наказал воинов, которые должны были охранять любимого сына, и после этого объявил Чочур-Муран священной горой. С этого времени совершать злодеяния в ее окрестностях запрещалось, а кто ослушается повеления царя, того ждет неминуемая погибель. На второй год после смерти сына от горя умерла седьмая жена Тыгына. Он ее похоронил на ЧочурМуране, а сам покинул эти места. С тех пор жена охраняет покой сына, который захоронен там же.

Владлен приготовился услышать самое интересное, но в этот момент в комнату с подносом вошла хозяйка дома.

– Отец, попей с гостем чайку, – сказала она старику и придвинула столик с подносом к кровати.

На подносе стояли две огромные чашки чая с молоком, большая тарелка с горкой оладий, сливки и варенье в пиалах.

Старик отпил чаю, к еде даже не притронулся. Владлен же, уплетая оладьи и запивая их удивительно вкусным чаем со сливками, с интересом слушал продолжение истории.

– Говорят, видели эту женщину в тех местах, пугает людей ночами. А тех, кто совершает черные дела на этой священной земле, она наказывает. Вот еще до революции двое братьев…

– Про братьев я уже знаю, Игорь рассказывал, – остановил старика Владлен. – Хочу спросить у тебя. Я встречался с той женщиной в сонном бреду во время болезни, но она спасла мне жизнь в реальности. Я преследовал убийцу, который совершил преступление на Чочур-Муране, а он, в свою очередь, хотел убить меня. Во сне мне эта женщина явилась и предупредила об опасности. Что бы значил этот сон, объясни, пожалуйста.

– Это был не сон, ты попал в другой мир, в другое время. Ты об этом сам не знаешь, думая, что это просто сон, но, чтобы ты не терзал себя догадками, царица ниспослала тебе хворь, и тебе показалось, что это бредовость от болезни. Она оберегла тебя от смерти, потому что ты, сам того не ведая, действовал по велению Тыгына, чтобы наказать преступника, осквернившего священное место. А преступника ждет суровая кара…

– Да, лет двадцать тюрьмы, – проговорил Владлен, впечатленный рассказом старца.

– Я говорю не только про суд людской, он будет, этот суд. Я говорю про другую кару…

– Еще одно хочу я спросить у тебя. Почему вокруг горы десятилетиями все было спокойно – и вдруг пять лет назад за полгода мы обнаружили там четыре трупа? Как это объяснить?

– А как ты хотел?! На стыке веков – нет, бери выше, тысячелетий – там должны происходить события из ряда вон выходящие. Теперь снова воцарится спокойствие, думаю, надолго. Но, прежде чем это произойдет, гора поглотит девять жизней.

«Девять жизней… Цифра какая-то не простая, мистическая… Кого он имеет в виду? Алексеев и Попов – это две безвинные жертвы, еще грузин и Малик – два представителя криминала, итого четыре, Токай – пять, Житков и убийца грузина – семь. Всего семь человек. Сазана мы арестовали, смерть ему не грозит, Герасимов непосредственно не участвовал в убийстве. Про кого же говорит старик?» – напряженно думал Владлен.

Со стариком пора было попрощаться, но в последний момент Димову все-таки захотелось узнать судьбу Герасимова. «Старик не знает, что его родственник замешан в убийстве. Ему об этом никто не говорил. Как бы поделикатнее спросить его?» – думал он, перебирая в голове варианты.

– Меня интересует один вопрос: если человек был вместе с преступниками, совершившими убийство на Чочур-Муране, но сам не принимал в этом участия, то что может ему грозить? И как ему искупить вину?

– А-а, ты имеешь в виду нашего оболтуса Игоря? Пусть искупит вину, помогая вам, милиционерам, исполнить волю Тыгына.

Владлен, сраженный словами старца, сам не понял, как очутился на улице.

На второй день в прокуратуре у следователя он застал Герасимова и строго его спросил:

– Игорь, ты точно никому из родственников не говорил, что замешан в деле об убийстве?

– Нет, никому. Абсолютно никому.

– И деду тоже? – уточнил на всякий случай Димов.

– Ему тем более. Узнает – умрет, и так еле живой ходит.

Владлен молча повернулся и вышел из прокуратуры