Генерал-лейтенант Береговой оглядел колоннаду Горного института, и отправился искать проректора по научной работе.

В гулких, прохладных коридорах толклись будущие геологи, горняки, металлурги — поисковики и юзеры недр. Шум и гам ходили волнами, словно ведя сейсморазведку вуза. Слышались возгласы:

— Вадька-а! Ты Лену видел?

— Завадскую?

— Да какую Завадскую! Кузьмину!

— А-а! «Кузя» у маркшейдеров…

—…А он ей: «Может, хватит уже?», а она ему: «Не нравлюсь? Уматывай!»

—…Лепо баешь, Григорий!

—…А трюльничек не займешь, а? Ну, хоть рублик…

— Хотите анекдот?

— Трави.

— Сидит алкаш перед зеркалом. Налил рюмку и чокается с отражением: «Ну, с пяти-дисс-летием!» Выпил, плеснул еще. «Ну, с семи-дисс-пяти-летием!». Налил третью… А, Толян, привет!…Налил третью, задумался — до ста лет точно не доживу — и строго так: «Не чокаясь! Ну, земля мне пухом!»

— Гы-гы-гы!

— Молодые люди, — замешкался генерал, — а не подскажете, где мне найти товарища Кудряшова? Бориса Борисовича?

Парочка студиозусов, споривших о том, вылетит ли Дасаев из состава сборной перед «мундиалем», мигом оживились и заулыбались.

— Бур Бурыча? — прогудели они дуэтом. — А пойдемте, мы вас проводим!

Кудряшов отыскался в своем кабинете. Правда, Береговой не сразу его узнал — Георгию Тимофеевичу показывали фото, на котором нынешний проректор и завкафедрой позировал в оранжевой «каэшке», мохнатой шапке, в унтах, да на фоне пингвинов Адели. А тут он в костюмчике, при галстучке…

Стоит, наклонившись над своим проректорским столом, упираясь в него обеими руками, и мурлычет под нос:

— Познанья жадный, он следил кочующие караваны в пространстве брошенных светил…

По-всякому выворачивая седую голову, Кудряшов глубокомысленно разглядывал сложный чертеж, смахивающий на абстрактную картину.

— Борис Борисович? — осведомился гость, не вполне уверенный, что зашел, куда надо.

— Да-а, — протянул хозяин кабинета, выпрямляясь и слегка морща лоб. — Погодите, погодите… — заинтересовался он. — Товарищ Береговой?

— Он самый, — поклонился генерал-лейтенант. — Я тут, так сказать, от имени и по поручению… Меня, правда, предупреждали, что вы, скорей всего, остались на зимовку в Антарктиде…

— О-о! — воскликнул проректор. — Зимовка — это слишком долгий экстрим, а мне работать надо! На «Восток» я осенью подамся, в антарктическую весну.

— Это связано с подледным озером? — ввернул Береговой.

— Напрямую! — энергично кивнул Кудряшов. — Испытаю свою новую буровую, хе-хе… Гибрид электроплитки с пылесосом, но работает же! Знаете, бурить скважины — это все равно что брать пробы тканей в медицине. Да-да! Геофизики, со своими сейсмическими и геомагнитными методами, сродни терапевтам — они оценивают вероятность. А бурильщик, как гистолог, достает керн — и ставит окончательный диагноз! Ах, вы только представьте, каково это — вскрыть громадное озеро, закупоренное миллионы лет назад… Разве не интересно?

— Весьма, — согласился Береговой, переминаясь.

— Ох, — спохватился «Бур Бурыч», — что же это я! Присаживайтесь! И позвольте спросить: что к нам привело космическое ведомство? Луну хотите просверлить огромным буравом? Хе-хе…

— Именно, — дернул ртом генерал-лейтенант, утопая в мякоти кресла. — Планируем уже в начале этого лета доставить на лунную базу всё необходимое оборудование, и пробурить глубокую скважину в Море Дождей… — с удовольствием глядя, как на лице его визави меняются выражения — от недоверия к азарту и даже легкой зависти, он не спеша изложил суть. — Очень там район любопытный… Я, конечно, не специалист, передаю то, чего наслушался. Само лунное море образовалось, когда в те места втесалась громадная протопланета, километров двести или триста в поперечнике. Она, как апельсин на дольки, раскололась, погрузилась в мантию, а сверху ее залило лавой… Впрочем, все эти академичные воззрения сейчас тасуются и перетасовываются! Хм… Пожалуй, я вам парочку секретных сведений выдам. Там, на Луне, такой «экшн» развернулся… Голливуду и не снилось! Но к делу. Наша разведка выяснила, что американский лунник «Сервейор-3», севший в Океане Бурь еще в тысяча девятьсот шестьдесят шестом году, обнаружил странный, сильно фонивший образец грунта — полагаем, мелкий обломок того самого планетоида, что породил Море Дождей. Астронавты с «Аполлона-12» специально высадились рядом с «Сервейором» три года спустя, и доставили обломок на Землю, упаковав его в свинцовый контейнер. Анализ показал в образце высокое содержание изотопа плутония-244, что явно указывает — под коркой Моря Дождей скрыты тысячи тонн трансуранидов!

— Не верю! — резко мотнул головой Кудряшов.

— А вот американцы поверили, — усмехнулся Береговой. — И даже занялись секретным проектом «Зеро», желая первыми добыть трансурановые сокровища на Луне. «Аполлон-15» прилунился недалеко от того места, где позже появилась база «Звезда» — по иронии судьбы, мы выстроили ее именно там, где толща лавовых отложений как раз тощая — меньше пятисот метров. Первые же пробы показали не следы даже, а ощутимые весовые количества и плутония-244, и калифорния-251, и… Много чего. О, вы бы видели, какая яростная перепалка началась между светилами селенологии, астрофизики и прочая, и прочая, и прочая! Все сходятся на том, что планетоид однозначно не из Солнечной системы, а галактического происхождения, зато потом… Раскол на два непримиримых фронта! Одни стоят за то, что обнаруженный плутоний — промежуточное звено в цепочке распадов сверхтяжелого элемента с «острова стабильности», возникшего при взрыве сверхновой — и занесенного на Луну той самой протопланетой, а другие утверждают, что вспышка суперновы не дала бы образоваться трансуранидам, а уж тем более, трансактиноидам или суперактиноидам. И они предположили генезис таинственного элемента Х при слиянии нейтронных звезд…

Нахохлившийся проректор рывком приблизился к книжному шкафу, полистал краткий химический справочник Рабиновича и Хавкина, нашёл статью про плутоний, фыркнул: «Что за ехидная сила!», а затем схватил телефонную трубку, быстро набирая короткий местный номер:

— Алё, Александр Ефремыч? День добрый! Борис беспокоит. Узнал? Будь другом, глянь в справочнике радиоизотопов период полураспада плутония-244! — дожидаясь ответа, он нетерпеливо постукивал носком ботинка по истертому ковру. — Да-да! Сколько? Отлично… Спасибо большое! Нет, не для буровой. Пока!

Повесив трубку, Бур Бурыч медленно проговорил:

— А я бы рассмотрел возможность того, что планетоидов было

два — один ударил пару миллиардов лет назад, а другой…

в мезозое, в середине или в начале мелового периода, самое

давнее — сто миллионов лет назад… И упал он в тот же кратер!

— Очень даже неплохая версия, — одобрительно кивнул Береговой, щурясь. — Насколько я помню астрономию, в те времена Солнце как раз прорезало экваториальную плоскость Галактики… Приблизилось к сгущенным звездным системам центральных областей, а там планетоидов, как снега зимой!

Кудряшов вскочил и нервно заходил по кабинету.

— Буровые работы в Море Дождей начнутся летом, — спокойно заговорил Георгий Тимофеевич, следя за его метаниями. — Меня уполномочили официально предложить вам возглавить и вести их.

Бур Бурыч резко затормозил, и повернул к искусителю бледное лицо.

— Где? — вытолкнул он.

— На Луне, — по-прежнему спокойно ответил генерал-лейтенант.

— Ох… — поник Кудряшов. — Вы хоть знаете, сколько мне лет?

— Возраст не помеха! — небрежно отмахнулся Георгий Тимофеевич. — Я полетел в космос в сорок четыре. Так, когда это было! А сейчас медики резко убавили строгость. Или, по-вашему, на станции «Восток», где нечем дышать, зато морозы под девяносто, не требуется лошадиное здоровье?

Борис Борисович забегал еще пуще, и снова замер, сварливо воскликнув:

— Только учтите, я без Федора ни на какую Луну не полечу!

— А… кто такой Федор?

— Мой напарник и соавтор всех без исключения работ по Антарктиде!

Береговой хладнокровно вынул записную книжку, и зажал в пальцах ручку «БИК».

— Фамилия?

— Чья?

— Вашего напарника и соавтора.

— Дворский, — выдохнул проректор. — Федор Дмитриевич.

Генерал-лейтенант поднялся, и пожал руку Кудряшову.

— Жду вас обоих второго мая в Центре подготовки космонавтов. Ровно в полдень. И прошу не опаздывать.

Суббота, 29 апреля. Вечер

«Бета»

Ленинград, улица Маяковского

За мой честный труд по наладке и починке компов мне отвалили ровно сто восемьдесят рэ, в чем я и расписался в графе «Получил». Размашисто, с завитушками — «Томин».