— Дядя Игорь, Игорек, добрый день. Давно не виделись. Какая, надо сказать, честь! — произнесла Юлия. — Насколько я в курсе, вас в списке приглашенных нет!

Дядя Игорь, который откровенно лапал за выпуклый задок блондинку, заявил:

— Так-то оно так, Юлюсик…

Юлию бросило в жар. Юлюсик! Ее так никто не называл, за исключением… За исключением дяди Игоря!

И Великого Белка.

— Ты даже не соизволила пригласить нас на похороны ни твоей матушки, ни твоего батюшки. Но мы ведь прислали и в тот, и в другой раз венок…

Юлия вопросительно посмотрела на Романа, а тот сурово произнес:

— Радуйтесь, что ваши выходки с венками, снабженными похабными двусмысленными надписями, не вышли вам боком. Но сейчас, сдается мне, самое время засадить вам в глаз…

Роман был не на шутку разъярен, а Юлия, не желавшая скандала, точнее, скандала, который дядя Игорь и Игорек могли бы использовать потом в своих собственных корыстных целях, холодно заявила:

— Раз пришли, то мы вас не выгоним. Проходите. Однако если будете вести себя неподобающе, то мой муж…

— Спустит нас с лестницы? — глуповато хихикая, спросил ее бывший жених, Игорек.

— Сбросит из окна вниз. А мы на сорок втором этаже, юноша, — произнес, обнажая крепкие белые зубы, супруг. И Юлия не усомнилась, что это не было пустое обещание.

Оба Игоря, сопровождаемые своими вульгарными спутницами, прошли в зал и сразу же стали объектом общего внимания. Пока дядя Игорь лобызал старых друзей, а Игорек делал дамам сомнительные комплименты, Юлия произнесла, обращаясь к Роману:

— Спасибо тебе. А ты правда готов выбросить их в окно с сорок второго этажа?

— И не только в окно. В форточку, — пояснил муж.

Юлия, улыбаясь, взяла еще один бокал шампанского все у того же казавшегося ей знакомым официанта, а муж быстро произнес:

— Солнышко, это уже третий…

— Ты что, считаешь? — заявила громче, чем следовало, Юлия. — Да хоть тридцать третий!

Муж, протянув руку к бокалу, заявил:

— Давай я приготовлю тебе коктейль. Безалкогольный…

— С добавлением препарата для психов? — сказала Юлия, не отдавая ему бокал. — Нет, покорно благодарю!

Около них возник Игорек, явно прислушивавшийся к их перепалке.

— Что, скандал в благородном семействе, Юлюсик?

И этот называет ее так же! Тем же сюсюкающим имечком, как и Великий Белк. Похоже, сын от отца недалеко ушел. И как она могла всерьез когда-то считать эту рохлю и мямлю, причем явно опасную рохлю и мямлю, своим избранником?

— Отчего же? Мой муж готовит отличные коктейли и хочет приготовить сейчас для меня. Безалкогольный. Тебе, Игорек, тоже. Ведь ты, судя по всему, уже изрядно набрался?

Роман, воспользовавшись ее согласием, забрал у Юлии бокал с шампанским и удалился с ним на кухню. Игорек покраснел, так как проблема с алкоголем у него была еще в те времена, когда она числилась у него в невестах.

Сопровождавшая ее несостоявшегося супруга гренадерского роста брюнетка, хлопая накладными ресницами, затараторила:

— Ах, Игорек больше не пьет! Ну, или почти! Он ведет теперь исключительно здоровый образ жизни…

Кивнув на изрядный живот своего неудавшегося жениха, Юлия со смешком заметила:

— Ну да, это видно по его излишнему весу.

— Нет у меня никакого излишнего веса! Я не жирный! — завизжал вдруг, наливаясь багрянцем, Игорек, причем так дико, что все прекратили разговоры и уставились на него.

К ним поспешно придвинулся дядя Игорь вместе с баскетбольного роста блондинкой.

— Юлюсик, ты опять провоцируешь моего сына?

Ты не изменилась с тех пор, как почти стала моей невесткой.

Юлюсик… Это ужасное обращение резало ей уши.

— Вы, дядя Игорь, тоже. Впрочем, у вас раньше был все-таки какой-никакой, но вкус. А сейчас он вам окончательно изменил!

Юлия выразительно посмотрела на блондинку и брюнетку, которые, покачивая огромными, явно силиконовыми бюстами, затянутыми в узкие-узкие лифы, захохотали, сочтя колкость Юлии отчего-то комплиментом.

При этом на бюсте брюнетки на толстенной золотой цепи, модели «лихих девяностых», закачалась огромных размеров буква «С», усыпанная блестящими камушками — только конечно же не бриллиантами, а наверняка стразами.

— О, да вы еще и на букву «эс»? — произнесла Юлия, принимая из рук подоспевшего (и явно не желавшего надолго оставлять ее в компании обоих Игорей) мужа коктейль.

Юлия улыбнулась, а брюнетка, нисколько не обидевшись (и, скорее всего, даже не поняв, что нужно обижаться), схватила ручками с невероятной длины накладными ногтями сверкавшую литеру и, поворачивая ее в разные стороны, томно заявила:

— Это подарок Игорюнчика. Золото двадцать четыре карата и брюликов на тридцать два карата. Стоит уйму деньжищ!

Юлия не стала разочаровывать бедняжку — и то, что это не золото двадцать четыре карата, и уж точно не брюлики.

— А почему «эс»? — спросила Юлия, странным образом испытывая к сопровождавшим обоих Игорей дамам симпатию.

— Потому что я — Стрелка! — гордо заявила та. А вот она — Белка. Поэтому у нее и буква «бэ». Правда, все пристают и спрашивают, не означает ли буква «бэ» что-то другое…

Девицы дружно захихикали.

Юлия окаменела, но не из-за более чем сомнительного, хотя радостно-откровенного, признания брюнетки.

— Белка? — выдавила она с трудом, переводя взгляд на блондинку, державшую в руках сверкавшую фальшивыми бриллиантами букву «Б».

— Ну да, мы же «Белка и Стрелка». Самый крутой сейчас дамский дуэт на российской эстраде. Что, разве вы нас не слышали?

И обе особы тотчас затянули попсовый, состоявший из пары-тройки глупых рефренов мотивчик, который Юлия в самом деле временами слышала на улице, в магазинах и по радио.

— Вы на поминках! — рявкнула на них возникшая из ниоткуда Вероника Ильинична. — И ведите себя подобающе!

Белка и Стрелка ойкнули, и Стрелка поддела пальчиком Игорька:

— Игорюнчик, а что же ты сказал, что мы идем на крутую вечеринку с коксом и садо-мазо-сексом? Или это здесь «легенда» такая — поминки?

Девицы прыснули, а Роман, прихватив обе половинки модного дамского дуэта под локоток, поволок их к двери.

— Эй ты, оставь наших девушек в покое! — заверещал Игорек, а дядя Игорь, посмотрев прищурившись на Юлию, заметил:

— Ты плохо выглядишь. Еще бы, такая трагедия… И мамашка, и папашка отдали богу душу. Ну, может, и не богу даже, а черту…