Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гостиная, куда они вошли почти одновременно, служила столовой для постояльцев отеля. Посредине стоял массивный овальный стол, как всегда накрытый и украшенный огромным благоухающим букетом свежих цветов. Справа от широкого окна стояло старинное черное пианино с серебряными подсвечниками, украшающими лицевую панель. Костяшки клавиш были желтоваты и выщерблены, как зубы старого шамана. Но от этого инструмент, которому было, кажется, лет двести, не потерял своего очарования.
Люси открыла пузатый холодильник и достала приготовленный специально для них сок из марокканских мандаринов, кусок ароматного сыра, завернутый в марлю, чашку сизой голубики и две миниатюрные бутылочки просекко. Егор держал в руках доску из мангового дерева, на которой все еще дышали обжигающие пышные круассаны. Он принес их из соседней пекарни за углом, где работа кипела уже с четырех утра, а запах свежего хлеба неудержимыми волнами выкатывался на спящие улицы.
Они устроились в уютном садике, скрытом от посторонних глаз на заднем дворе этого милого старого дома.
— Позавтракаем, потом я приготовлю кофе и пойдем к морю, — Егор подал Люси легкий плед.
Ранее утро было еще свежо и прохладно. Егор размышлял вслух:
— Как бы мне хотелось задержаться здесь с тобой еще на пару дней. Но пора улетать, — в Лондоне он курировал подготовку новой сезонной коллекции после прошедшей недели моды. — Мне не дает покоя эта история. Ведь это еще не конец? Ты меня заманила в ловушку. Я все время об этом думаю.
— Я тебя заманила?! Идея была твоя, убедил меня начать записывать эти хроники. Я говорила уже, что не знаю, куда это приведет и чем все может закончиться… Но у меня есть еще, что тебе почитать сегодня, — Люси хитро улыбнулась, — пообедаем там же на террасе и потом я провожу тебя в аэропорт.
Они сидели в низких плетеных креслах и молча смотрели друг другу в глаза. Люси фыркнула и запрокинула голову к небу:
— Странная какая тишина, почему не слышно птиц?
— Наверное, они притаились, чтобы подслушать наши мысли, — Егор свинтил пробку и вложил в ладонь Люси бутылочку просекко. — Спасибо, что согласилась приехать. Я знаю, ты практически живешь между небом и землей, как ты выдерживаешь такой график, не представляю.
— Потому и выдерживаю, что живу между небом и землей, — Люси тихонько ударила горлышком своей бутылки о дно той, что держал Егор. — Маленькие каникулы, как эти с тобой, важная история моей жизни. А сложившиеся за годы наши взаимоотношения — важный для меня процесс познания. И я тебе за него очень благодарна, мой внимательный и добрый друг.
Обдумав, она добавила:
— Важный процесс познания… это, впрочем, любые взаимоотношения.
Люси притихла.
— О чем ты думаешь? — Егор сделал глоток, отщипнул сиреневый цветок с вьющейся зеленой изгороди и вставил его в горлышко бутылки, которую держала Люси.
— Ну… думаю, что жизнь, по сути своей — приключение, в котором человек стоит перед задачей стать лучше, — казалось, Люси отвечала не ему, а себе, на свои раздумья. — Так вышло, что ты стал и причиной, и свидетелем, и участником моих виртуальных путешествий сквозь разные жизни. Без тебя я, вероятно, не взялась бы… Теперь же я хочу использовать открывшиеся возможности.
Люси положила цветок на раскрытую ладонь и вылила на нее шипящее вино, потом развернула, наблюдая за падающим на землю набухшим пьяным бутоном.
— И вот еще какая важная штука мне открылась: иногда лучше принимать ошибочные решения, чем оставаться безучастным свидетелем событий. Это необходимая часть духовного развития, если мы стремимся к нему. А влияние личного прошлого — это каркас наших потенциалов и вероятностей в настоящем. Все пережитое нами, если оно осознано, повышает способность к знанию. Что было обретено, даже на какой-то момент, то повышает способность к знанию… Ох, прости. Я объясняю то, чего не следует объяснять, — Люси будто вынырнула из бездны блуждающих мыслей. — Скажи лучше, как мы проведем время до твоего отъезда?
— Выпьем кофе и пойдем на море. Потом я сяду работать. А до обеда хотелось бы заглянуть в студию к Василие, как думаешь?
Маленькую художественную мастерскую они обнаружили в первый же вечер, когда пошли прогуляться по городку. Люси уставилась в огромный проем низкого светящегося окна.
— Как такое возможно! Посмотри, вон там, на полу, — Люси уперла палец в стекло, — эти две картины я видела прошлой ночью, во сне. Зайдем.
Она решительно открыла дверь. Мастерская была одновременно и галереей, и студией. Судя по всему, здесь только что закончились занятия. Люси быстрым шагом прошла через зал и присела у картин, прислоненных к стене.
— Кто автор? — громко, нервно спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь и внимательно разглядывая всех.
— Они вам понравились? — услышала она тихий голос за спиной. — Через два дня откроется моя выставка, я вас приглашаю.
— Вы автор? — обернувшись на голос, Люси увидела невысокое хрупкое создание с иконописным лицом и заговорила уже мягче. — Когда вы сделали эти работы? Могу я увидеть что-то еще?
— Здесь все картины написаны мной. Да. Это моя мастерская. И здесь я даю уроки живописи своим ученикам. Меня зовут Василия.
Две девушки и парень, на которых показала Василия, приветливо кивнули. Парень что-то негромко сказал своим соседкам, они дружелюбно рассмеялись, без стеснения разглядывая парочку иностранцев, беспардонно вторгшихся в их творческое царство.
— Эти сильно отличаются от того, что я вижу вот здесь, на полу, — Люси с любопытством обвела взглядом стены, увешанные яркими холстами, — пожалуйста, расскажите об этих двух.
— С ними связана странная история… А что вы в них нашли, почему они вас заинтересовали?
Люси коротко сказала о своем сне. И добавила:
— Но знаете, там была еще одна картина. Дайте мне бумагу, я покажу, если хотите.
По-мере того, как лист заполнялся, уплотнялся рисунком и цветом, лицо Василии менялось: становилось все более озабоченным. Когда Люси закончила и протянула набросок, та молча развернулась и скрылась за высокой дверью. Через несколько минут вернулась, держа в руках довольно большую картину, одетую в багет. Василия опустила картину на пол и развернула лицом к Люси и Егору. Это были два абсолютно одинаковых рисунка. В студии повисла вопросительно-недоуменная тишина.
Вот так они познакомились. Тот вечер оказался долгим, они расстались далеко за полночь.
По пути в мастерскую они заглянули в цветочную лавку на рыночной площади. Егор выбрал тюльпаны. Он забрал всю длинную прямоугольную коробку, в которой
