взял в заложники ее бабушку Сигни, а ее заставил быть проводником. Видели бы вы, как эта боевая девица обращается с крупнокалиберным пулеметом. Лодка едва успела уйти от берега. Да и меня она фактически спасла. Ну а потом нас гонял по тундре немецкий истребитель-разведчик.

– Самолет, здесь? – удивился Коган. – А вот это уже серьезно. Значит, воздушная и ледовая разведка у них тоже имеется. Ты уверен, что это был немец?

– Уверен. Кресты не спрячешь. И дополнительный бак горючего под брюхом. Короче, обстрелял он нас несколько раз. Возможно, его с подводной лодки по радио на нас навели, чтобы не ушли очевидцы. Ненец Игней погиб, оленей перебили, Мэрит в ногу ранили. Ну и тащил я ее, пока оленевод нас не подобрал. А у вас тут что? Машин толпа, самолет!

– Война у нас тут, Витя, – хмыкнул Коган, глядя, как сердобольные женщины помогают перевести раненую девушку в соседний дом.

Женщины разрешили мужчинам войти только через час, когда они раздели уставшую, измученную девушку, кое-как обтерли ее влажными тряпицами с уксусом и переодели в чистое белье. Заодно и обработали рану. Наконец группа собралась у постели Мэрит. Девушка выглядела неплохо. Особенно после того, как ей налили горячего куриного бульона. Ее глаза закрывались, но Мэрит мужественно боролась с сонливостью и рассказывала, отвечала на вопросы.

– U‐212? Нет, это не та лодка, это другая, – уверенно сказала Мэрит. – Я весь путь прикидывалась деревенской дурочкой, но могу сказать, что лодка, на которой меня сюда доставили, имела номер – U‐288. Ее вам надо искать. Остальные подлодки выполняют второстепенные функции: разведка, отвлечение преследователей. Той лодкой, на которой меня сюда доставили, командовал капитан второго ранга Корнелиус Дресслер. У него есть крупномасштабная карта материковых берегов островов, и он изучает и отмечает удобные бухты и заливы. А заодно районы, где активно ходят местные рыбаки и охотники за тюленями, а где нет. Эти сведения он готовит для командования кригсмарине, и тогда будет принято решение об устройстве в вашем тылу баз для немецких субмарин.

– Ты молодец, девочка! – улыбнулся Шелестов. – Хорошая разведчица. Сегодня мы тебя отправим в город, в военный госпиталь. А мы уж закончим это дело. Ты сможешь показать на карте места, где бывала лодка капитана Дресслера?

– Я могу показать те места, на которые указывала сама. На те места, которые соответствовали требованиям капитана. Но у меня нет уверенности, что они заходили туда. Хотя, наверное, заходили, ведь для чего-то они меня взяли с собой. Два залива я могу показать точно, я их узнала на местности.

Шелестов вышел на улицу и расстелил карту на крыле полуторки. Группа собралась возле него. Подошел к машине и Белецкий. Максим разгладил карту ладонью и посмотрел на своих бойцов.

– Ну что, товарищи? Вы, Сергей Иннокентьевич, не сердитесь, что я и вас назвал этим общеупотребительным словом, принятым в Советском Союзе.

– Это слово имеет гораздо более глубокий смысл, чем принято понимать, – ответил Белецкий. – Можете называть меня как хотите, только, ради бога, перестаньте мне все время напоминать о моем прошлом. Оно умерло.

– Хорошо, – усмехнулся Шелестов. – Сейчас вы для меня и всей группы товарищ по оружию. Итак, мы выяснили, что есть лодка, экипаж которой выполняет важное разведывательное задание в наших полярных водах. И это задание имеет очень опасные последствия для наших территориальных вод, гражданских и военных судов. А также для транспорта, который возит грузы по ленд-лизу. Теперь можно считать доказанным, что немцы регулярно высаживают десанты или поисковые группы на берег. По крайней мере, две такие группы мы зафиксировали, и обе они уничтожены. У нас есть реальный шанс уничтожить или захватить лодку под номером U‐288. Цель – карта капитана Дресслера с его пометками. Приманка вам понятна. Грузовики с бочками соляра, в котором лодка так сильно нуждается.

– Не получится так, что мы привезем бочки, нас всех перебьют и заберут топливо, так и не сказав нам спасибо? – поинтересовался Коган. – Страсть как не люблю неблагодарных людей.

– Да, неплохо было бы для спокойствия души гранаточку привязать к какой-нибудь бочке, – согласился Буторин. – Но с гранатами у нас проблемы.

– Я думаю, что взорвать в случае чего можно и без гранат, – сказал Белецкий. – Пробить несколько бочек автоматной очередью, бросить на растекшийся соляр факел или зажженную ветошь. Зажигательных боеприпасов здесь, я думаю, нам найти не удастся. Вот ракетница бы пригодилась.

– Ракетница может быть у летчика, – предположил Шелестов. – И хорошо, что у нас теперь прибавилось сил, несмотря на гибель Яшкина. Слушай, Виктор, я хотел с тобой посоветоваться. Ты лучше знаешь Мэрит и ее теперешнее состояние. Я хотел с самолетом отправить Игнатова. Все же раненых необходимо охранять, и нужно доставить Литвяка. Но нам ох как нужен каждый ствол.

– Мэрит справится с охраной раненых и Литвяка, – уверенно сказал Буторин. – Она девчонка боевая, вы же все помните, как она там, в Норвегии, себя вела. А летчик свяжется по радио со своим начальством, и ему приготовят к посадке конвой. Ну и твой отчет заберут.

– Вы что? – хмуро осведомился Игнатов. – Без меня меня женили? Я еще могу держать в руках оружие, и это вообще-то мой район, я тут участковый уполномоченный! Подумаешь, чуть зацепило пулей.

– Ну что же, Касьян Иванович, – засмеялся Шелестов. – Воевать так воевать. Пять стволов – это сила. Тогда так, выходим на побережье завтра утром. Виктор, еще раз поговори с Мэрит. Расспроси, может, она какие-то детали, какие-то мелочи вспомнит, которые будут для нас важны. Объясни ее задачу в самолете. Литвяк будет связан, его нужно просто держать на мушке в течение часа полета. Думаю, она не испугается. Ты, Касьян Иванович, передай патроны Белецкому. Надо набить оставшиеся диски пулемета. Вы, Сергей Иннокентьевич, говорили, что опытный пулеметчик. Вам и быть пулеметчиком. Заодно соберите все оружие немцев. Борис, сформируй нам вместе с Белецким боекомплекты «шмайсеров». И снимете с убитых верхнюю одежду, которая почище и поцелее. Придется нам рядиться в немецких моряков. Так мы хоть какое-то время сойдем за своих перед немцами. Чем позже они догадаются, что мы русские, тем больше у нас шансов на успех.

– Я с бабами местными поговорю, – заявил Игнатов. – Соберут нам харчей на дорогу, хоть денька на три.

– Да, это важно, – кивнул Шелестов. – Я составлю подробный отчет и план наших действий на берегу и укажу координаты. Если успеют нам помочь, будет хорошо. Ну а когда самолет уйдет, мы с Тимофеевной остальные машины проверим. Путь неблизкий.

– Все замечательно, Максим Андреевич, – вдруг подал голос Белецкий. – Все, что касается подготовки, вы учли. Но я думаю, что и на берегу у нас должен быть четкий план действий. Надеяться на интуицию и находчивость не стоит. Лодка может не пристать к берегу. Переправлять топливо могут по одной бочке на надувном катере. Из автоматов мы не сможем повредить субмарину, а гранат у нас нет. Вы говорили, Виктор Алексеевич, что Мэрит стреляла из крупнокалиберного пулемета? Вы можете показать на карте место, где вы вели бой?

– У вас есть идея? – спросил Шелестов.

– У меня есть две идеи, если позволите. Если мы идем в бой с трофейным оружием, то можем использовать патроны своего оружия. Нужно их разобрать и пересыпать порох в один сосуд. На берегу наверняка остались патроны от крупнокалиберного пулемета. Если мы, разобрав патроны, наберем хотя бы килограмма три взрывчатого вещества, то можно попробовать взорвать нашу самодельную бомбу и повредить руль глубины подлодки или горизонтальные рули. Можно попробовать взорвать бомбу сзади лодки и попробовать повредить ходовые винты. Еще интереснее устроить пожар в лодке во время перекачки топлива, а для этого нужно собрать радиозапал. Рация у нас есть. В принципе можно попробовать собрать передатчик сигнала. Увы, соляр не взрывоопасен, как бензин с его парами, но горит он прекрасно, и потушить его не так просто, учитывая сильную текучесть и проницаемость.

В поселке плакали. И женщины, и старики. Плакали не стесняясь. Так всегда было на Руси, да тем более в глубинке. Никто не скрывал от других,